— Не понял? Вы проходили инструктаж? Вам давали материалы для изучения?
— Так точно! Только все это было до принятия мной присяги, мне предлагалось принятьк сведению «рекомендации», а ни как не приказ. — Я явно сбил подполковника столку. Если что, Володя подтвердит.
— Проверим. Теперь-то вы намеренны выполнять приказы?
— Так точно!
— Потише, пожалуйста, уши закладывает, мы ж не на параде, расслабьтесь. Расскажите мне, что произошло на тестовом погружении. — И он, сев в кресло, закинул руки за голову. — Итак?
Поднявшись, и встав по стойке смирно, начинаю вещать.
— Перенеслись мы успешно, собрались вместе. Шел бой, немцы перепахивали землю стараясь сковырнуть полк с позиций. У меня возник спор со Вторым, он хотел сидеть и ждать, я же был намерен помочь нашим войскам по мере сил. Потом мы разошлись, Второй, Четвертый, Пятый и Шестой остались на месте, а мы с Третьим выдвинулись к месту основного боя. Отбили несколько атак и, умерев там, оказались тут. Все.
— Как погиб Третий?
— Убит пулей в голову. Почти в самом конце.
— Вы как?
— Не знаю, не понял, видимо мгновенно. Наверное, тоже в голову. — Врать не краснея, умею со школы. Не люблю этого, но на вранье меня еще не ловили.
— Понятно, как думаете, мог Второй остаться в живых и попасть к немцам?
— Не представляю. За все время боев данная группа товарищей на глаза не попадала. Можно вопрос по существу?
— Догадываюсь, о чем хочешь спросить. Пока отложим, сейчас есть более насущные проблемы. — Вот подпол, вот жук. — Ближе к вечеру, примерно… — он посмотрел на часы — в семь, прибудет группа из Москвы, для дальнейшего разбирательства. — Куратор посмотрел на Четвертого, — Вы можете быть свободны майор. — Ух ты, целый майор. Тогда Второй, наверное, подполковник, или даже полковник. Понятно, чего он так взбеленился.
Когда за Четвертым закрылась дверь, Александр Герасимович нажал кнопку селектора — Машенька, сделай два чая пожалуйста. — Посмотрел на меня — Или тебе кофе? — Я кивнул. — Маша, один чай и один кофе, еще погрызть чего-нибудь. Дождавшись пока секретарша принесет требуемое, он, отхлебнув из стакана проговорил:
— Рассказывай, без протокола. Что у вас там приключилось?
Пока я пересказывал произошедшее, умолчав только про Михалыча, он внимательно слушал, громко прихлебывая свойчай. Дослушав покачал головой.
— Приедет комиссия, придерживайся первой версии, ничего не видел, ничего не знаю. Второго не вернуть, вот на него все и свалим.
— А что свалим то? — Я не понимал что случилось. Подполковник встал, достал папку из сейфа, это были рекомендации археологов по тому бою, общая информация из архива министерства обороны и прочие документы касаемые погружения.
— Читай. — Прокатил папку по столу ко мне. Я открыл ее и посмотрел на бумаги, да и чего тут читать-то? Я выучил всю информацию чуть не наизусть. Бегло пробегаю глазами справку из архива. Обалдеваю… полк удержался на позиции, и эвакуировав госпиталь, с боями отошел к линии фронта. Перейдя ее, присоединился к своим. Сохранив при этом не только полковое знамя, но и знамя дивизии. Далее шел список награжденных, и среди прочих, был Петровский Николай Александрович, 1909 года рождения, рядовой. Он, посмертно был представлен к званию Героя Советского Союза. Останки были найдены в две тысячи четырнадцатом году, опознаны по смертному медальону и с почестями захоронены на алее славы Мамаева кургана. Награждение утвердили в том же четырнадцатом году и вручили звезду, только уже не Советского Союза, а России, — его внучке.
— А как тогда мы знаем? Почему наша память не отредактирована?
— Вот тут загадка… Это первый случай когда меняется история… То есть конечно какие-то вещи изменялись, но это касалось только мелочей и никак не отражалось в настоящем времени.
Допив свой кофе, я отправился на поиски Третьего, хотелось узнать его мнение по этому вопросу.
Володя приехал за полночь, наскоро перекусив в столовой, мы взяли бутылку водки, и засели в кирпичном каземате, дабы отметить мои погоны. Рассказал ему про бой, про изменение истории и когда дошел до Михалыча, он удивленно уставился на меня.
— Так тут и донор другой, Михалыч то был там, в сорок втором. Я тебе конечно верю, но для очистки совести надо провериться у врачей. — Слово «психиатр» он тактично опустил. — Может это механизм защиты у тебя такой, в критических ситуациях?
— Ты смог бы пробежать пятнадцать метров, и в прыжке бросится под танк, поливаемый практически в упор из трех автоматов? — Что на это скажешь? — Он молчал — я тебе отвечу. Не сможешь. И никто не сможет. Вот и подумай, надо мне идти к психиатру или нет…