Пришлось приложить много усилий, прежде чем у него получилось перевернуть её на живот и вжать её голову в ветки. Она сильная, резкая, порывистая и так сопротивляется, что удовольствие хлещет по позвоночнику горячими волнами. Её ноги и руки били его, отталкивали, но он уже заблокировал окончательно любое восприятие боли, переводя стрелки в сторону удовольствия. А когда он сел на неё сверху, вжав своим телом в колючие ветки, и она застонала, громко, всё ещё сопротивляясь, он правда чуть не кончил. Поднял голову к небу, собираясь с духом и наслаждаясь моментом. Её голова билась под его рукой, она пыталась оттолкнуться от земли и скинуть его, но её ладошки то и дело проваливались с сухими щелчками в ветки, как в болото. Она взвыла, как загнанное в ловушку животное.
— Тебе не стоит так дёргаться, милая, ты поранишься ещё сильнее, — проговорил он, опуская голову и пытаясь рассмотреть её во мраке леса. Даже сейчас он ясно видел свои укусы на её спине, как будто их подсвечивали специально. Волосы стали частью тьмы вокруг, опутав её мокрую от пота и моря кожу, руки терялись в паутине веток, голова дёргалась под его рукой, ноги елозили за спиной. Как она прекрасна. Лучшее, что у него было.
Он сполз немного дальше по её бедрам, скользнул свободной рукой ей под живот, приподнимая себе навстречу. Она пыталась вильнуть в сторону, но он сильно сжал кожу и двинулся ниже, на её мокрые и влажные складки, резко прихватив их. И она задрожала, всхлипнув. Всё ещё сопротивлялась, пыталась свести ноги сильнее, зажать его и не пустить дальше. Но есть путь, не наружу, а внутрь. Ты же не забыла об этом, милая?.. Пальцы легко оказались в ней, и он быстро задвигал ими, ударяя по всем тем точкам, которые успел вычислить ранее. Она задрожала, захлебнулась стоном и хныканьем, попыталась дёрнуться, уйти от него и его прикосновений, но он ещё сильнее прижал рукой её голову. Вырывайся, сопротивляйся, это именно то, что надо. Он трахал её пальцами, периодически выходя и размазывая влагу от лобка, между складок ягодиц, по тугому кольцу мыщц и почти до поясницы. И снова возвращался обратно, готовя её, распаляя, делая ещё мягче, ещё податливей. Она кончила внезапно, с громким вскриком, который сразу же прервала, зашлась в спазмах, дёргаясь на подушке из веток. Он закрыл глаза, наслаждаясь тем, как она сжимается внутри на его пальцах, выделяя всё больше и больше влаги. Отлично. Она готова.
Её тело слегка размякло, он услышал, как она всхлипывает, видел, как пытается прогнать внезапную слабость, но не получается. И её это бесит, бесит, бесит, она злится, рычит, дергает руками в ветках, сучит непослушными ногами за его спиной. Но ничего не может сделать. Вообще ничего. Побеждённая, но не сломленная. Только его. Он отпустил её голову, приподнялся, чтобы сделать её положение ещё более удобным для него. Развел её ноги и поставил на колени, удерживая за бёдра. Ветки впивались в кожу и кости, но ему по-прежнему было плевать. Да даже если на битом стекле стоять будет, на гвоздях, он всё-равно сейчас её трахнет. Он ухватился за член, мягко провёл по влажным складкам, купаясь в её влаге, а она дрожала и пыталась упасть вперёд, уклониться, но он держал её крепко. Поздно, ты уже покорилась, девочка. Он примерился ко входу, слегка надавил, ощутив, как она раздвигается, принимая его, а потом вошёл резко, сильно, с размахом. Она вхлипнула и дёрнулась, и снаружи, и внутри, сжала его ослабевшими мышцами, но на большее оказалась не способна. Такая мягкая внутри, горячая, влажная. Какой она станет, когда он закончит?..
Ветки впивались в кожу всё сильнее и сильнее от каждого движения, кроны деревьев скрипели над ними, хрустели прутики под их телами, она плакала, стонала и повизгивала, когда он делал особенно глубокий и сильный толчок. Закрыв глаза, он слушал всё это, удовлетворение затапливало его с головой, от члена шёл жар её тела, и она, кажется, собиралась к новому финалу. Мышцы становились плотнее, подрагивали чаще, сжимались. Отлично. Он огладил её кожу на спине, сжал в обеих ладонях мягкую задницу, а потом скользнул одной рукой ей на клитор. Он буквально услышал, как она заскрипела зубами. О, тебя это удивит, милая. Он немного потёр, ощущая ответную реакцию внутри неё, собрал достаточно влаги и положил мокрую ладонь ей на поясницу. Большой палец прошёлся между складок ягодиц, и он нащупал колечко плотно сжатых мышц. Она дернулась, взвизгнув. Да, умная моя, ты всё правильно поняла. Он надавил на колечко пальцем, несильно, совершая круговые движения, чувствуя, как она невольно расслабляется, дрожит и скулит, но не умоляет его в слух. Гордая. Он готов был поставить на карту всё, что у него есть, что эта женщина никогда не попросит его остановиться. Никогда. С этой мыслью он, ухмыльнувшись, усилил давление пальца, чувствуя, как расходятся тугие мышцы. Её ноги давно бы разъехались в стороны, если бы не провалились коленями в ветки, но прямо сейчас её скрутил такой резкий и сильный оргазм, что если бы она могла, она бы буквально растеклась под ним.
Он вогнал в неё свой член глубоко и замер, наслаждаясь тем, как она сжимает его. Большой палец в ней совершал постепенные движения, войдя только по первую фалангу. Тугие мышцы пытались удержать его, но он прорывался через это. Стоило ей обессиленно замереть, пытаясь восстановить дыхание, он снова ухмыльнулся и задвигался. Это всё ещё не конец, милая. Ты слишком плохо думаешь обо мне.
Постепенно он вернулся к прошлой амплитуде движений, акцентируя больше внимания на своём пальце, который шаг за шагом полностью погрузился в неё. Он нашёл ритм, в котором оба движения шли поочерёдно, и видел, чувствовал, как она распадается под ним. Всхлипов не было, стонов не было, она даже не скулила. Её просто трясло без остановки, он чувствовал членом, как её накрывают афтершоки и новый оргазм, более продолжительный, от которого она бы и хотела сбежать, но не могла. Вот теперь, когда она полностью в его власти, можно было и позволить себе кончить.
Он протянул свободную руку, намотал на неё чёрные волосы и потянул к себе её содрогающееся тело. Она была практически безвольна, руки плетьми висели вдоль боков, покачиваясь от фрикций. Он потянулся к её плечу, слизал пот и соль, особенно сильно двигая пальцем, и она тихо всхлипнула. Двигаясь языком к шее, он очищал её кожу, разогревал, проминал зубами. Позвоночник жгло, оргазм вот-вот должен был накрыть его, но ещё чуть-чуть, чуточка, самое вкусное… Он облизал зубы, глубоко вздохнул и вонзил их в её плечо. Горячая кровь сразу же хлынула ему в рот, тело прострелило спазмом, и он завалился набок, не отпуская её от себя, содрагаясь в ней, наполняя полностью собой во всех местах. Металл и соль смешались во рту, и он блаженно закрыл глаза, даже не чувствуя больше ни веток, ни земли, ни шума леса. Всё, чем он сейчас был захвачен, это она.
Она дрожала, вся, полностью. Каждая мышца в её чёртовом теле превратилась в желе, звенела от его прикосновений, пела под его руками и зубами. Кровь шумела в ушах, перед глазами стояла белая пелена. Что-то ныло, болело, но чёртово удовольствие… Он сделал это. Как она ни сопротивлялась, как ни пыталась сбежать, покорить его себе, он победил. Грёбанный наглец. Продуманный, умный, опасный. Неумолимый.
Она пыталась дышать, но воздух поступал в лёгкие рывками. Насаженная на его член, палец и зубы, она дрожала, ничто не хотело слушаться, не слушалось. Никакого контроля. Он просто вырвал из неё покорность, сломал, подчинил. Это было худшее, что могло с ней произойти. Это было лучшее, что с ней происходило когда-либо в жизни. Она лежала на боку, кажется, в любом случае он был сзади, горячий и мокрый, медленно покидающий её тело внизу, плавно вылизывающий шею, но не могла она отследить что-то ещё. Сколько они лежали? Сколько он лизал её? О, его пальцы… Снова в ней. Снова и там, и там. И снова двигаются. Чёрт, нет, нет, нет… Она заплакала, она бы умоляла его, прекратить, но рот не слушался. Ничто не слушалось. Снова и снова, и снова, и снова, и снова, и он снова делал это, ничего не оставив в конце, кроме бессилия...