Доставшиеся русским недостроенные «Буря», или «Байкал» вполне могли быть доработаны и отправлены к Марсу. Но древний, как говно мамонта, «Союз» не только не имело ни малейшего смысла посылать к планете, но не имелось ни малейшей возможности отыскать на орбите, состыковаться, перейти на него, да ещё потом и долететь на этой скорлупке до Фобоса. Элементарно не выходило по бортовым запасам топлива, да и был именно этот кораблик безумно устаревшим, явно не современной «лунной» модификации ТЛМ.
Джон отлично знал все существовавшие модификации кораблей ведущих держав, и мгновенно определил в пристыкованном корабле «Союз-Т», времён заката советской империи.
Не дав астронавтам времени на вопросы, русские загерметизировали переходный отсек, и загадочный «Союз» в автоматическом режиме отправился в неизвестность. Гораздо позже, во время долгого, полугодового полёта, Алексей рассказал американцам, как они совершенно случайно встретили отправленный сюда, как и «Восходы» «Союз», и решили использовать его в своих целях. Корабль, якобы, дозаправили с «Силача», после чего он отвлекал на себя внимание противника, дезориентированного невозможными характеристиками цели, и, в итоге, взорвавшегося, видимо от перегрева бортового реактора, при попытке атаковать крошечный кораблик.
О «Полюсе» молчали все, как и о других оставшихся кораблях. Молчали и о том, что «Силач» с «Буревестником», заправленные из обширных запасов «Бурана», не стали автономными спутниками, а были отправлены к базовой станции в ожидании своего часа. Поддержали русские и версию американцев, что летят они вовсе не на «Буране», а на кое-как достроенном «Байкале», чему способствовало недопущение никого, кроме Алексея с Иваном, в рубку управления. Не стоило раскрывать перед коллегами всех тайн.
Спустя сутки, после встречи с Владимиром, «Буран» отправился домой.
Глава 22С небес на Землю
Нет нужды описывать долгий полёт «Бурана», затянувшийся почти на полгода. К моменту выхода на окололунную орбиту, куда их направили в приказном порядке командой с Земли, все были живы и относительно здоровы. Атрофия мышц прогрессировала особенно сильно у американцев, уже переживших длительный полёт в невесомости, но пока, благодаря тщательно продуманным комплексам упражнений, не зашла слишком далеко.
Связь с Землёй во время полёта была не регулярной, и, на удивление, ухудшалась от раза к разу. Обстановка на низких орбитах ухудшалась – цепная реакция вторичных столкновений обломков космического мусора всё прочнее закрывала планету от космоса и уже оказывала серьёзное влияние даже на системы космической связи. Не избежала деградации и спутниковая группировка на геостационарной орбите – там было полегче, но обломки уничтоженных тяжёлых военных платформ делали своё чёрное дело.
Попытка посадить в этих условиях тяжёлый неповоротливый «Буран», была равноценна убийству экипажа, а учитывая два реактора на борту – ещё и ядерной катастрофе. Даже без учёта неизбежно пострадавшей за долгие годы от микрометеоритов теплозащиты корабля, сейчас в атмосфере Земли просто не было достаточно больших безопасных «окон». Единственный корабль, ещё имевший шанс пробиться сквозь облака обломков, был новейший космический истребитель-бомбардировщик «Север». Он не имел пассажирского отсека, но за полгода бомбовоз сумели переделать в некое подобие транспорта, куда, пусть с трудом, но могли поместиться пять человек в скафандрах.
С выбором пилота тоже вопрос не стоял. Арвидас Станкявичус настаивал, что за другом может лететь только он. Очередь из претендентов на опаснейший полёт, прямо скажем, не выстраивалась, так что Арвидас сравнительно легко добился своего.
В этот полёт «Север» уходил со спины старшего брата – гиперзвукового стратосферного бомбардировщика ТУ-360, хотя и мог самостоятельно взлететь по самолетному, выйти в космос и вернуться. Однако схема с летающим аэродромом позволяла не тратить драгоценное топливо на поиск «окна», да и проскочить в короткоживущее «окно» из стратосферы было куда больше шансов, чем стартуя с земли.
Арвидас не сталдолго ждать идеального момента – едва на табло спецвычислителя, спаренного сбортовой РЛС, появилась информация, что локальное «окно», наблюдаемое справа по курсу, просуществует 10 минут, пилот вывел оба маршевых двигателя на форсаж, и устремился на прорыв. «Север» вырвался на орбиту за 8 минут, окно схлопнулось через 9.
Над монгольской степью пылал беспокойный и яркий, полосатый майский закат. Верхняя полоса была чёрно-фиолетовой, в крапинку копошащихся, как светлячки южной ночью, огоньков сгорающих в стратосфере обломков. Под ней располагались синяя, зелёная и лимонно-жёлтая, переходящая в нижнюю огненно-багровую полосу. Закат обещал ветер, но сейчас было настолько тихо, что каждая травинка в степи стояла отдельно и неподвижно.