А меня вдруг прошибло дрожью. Дело в том, что я попытался прислушался к собственным мыслям — и, верите ли, ни одной не смог уловить. Так, смутные обрывки какие-то… Неужели, прицепи надо мной к потолку такой вот лжеуловитель дыма, из динамика полезет то же самое, что и сейчас?!
— Ладно, пусть будет, как раньше, — буркнул Мирон.
Ефим снова крутнул верньер.
— Ну и что?.. — отрешённо и глубокомысленно повторили в репродукторе. — Ну и что?..
— Да он нам голову морочит!.. — Крупный бизнесмен Мирон Притырин раздул ноздри, затем, осенённый внезапной догадкой, повернулся ко мне, и глаза его, клянусь, стали страшны. — Предупредил дружка?..
— Кого?.. Тоху?.. — вскричал я. — Опомнись, Мирон! Я ж от тебя на шаг не отходил… Когда бы я успел?
Мирон опомнился. Разбрасывая тумбообразные ноги, направился к своему столу, обогнул, кое-как уместился в кресле, задумался.
— И это всё? — негодующе вопросил он.
— Что вы! Что вы!.. Нет, конечно… — залебезил Голокост. — Звук — всего лишь часть мысли… Есть ещё и зрительные образы…
— Зрительные? — усомнился Мирон. — Где? Вот думаю — и не вижу.
— Так вы их сейчас и не увидите! У вас глаза открыты! А стоит их закрыть… надолго… или оказаться в кромешной темноте… Смутненько, правда, но можно будет кое-что различить…
— Не помню такого.
— Ну как это? А во сне, например!.. Что такое сон? Это наши зримые мысли… Знаете, у меня дома стоит телевизор марки «Рубин» — так вот я мог бы из него сделать…
— Не надо, — тяжко изронил Мирон.
Все примолкли, поэтому очередное «уомпл» всплыло из динамика особенно гулко. И что-то я развеселился.
— Ну? — с вызовом спросил я Мирона. — Подозреваемый оправдан?
Тот помолчал, покряхтел.
— Всё-таки я его уволю, — постановил он наконец.
— За что?! — ужаснулся я.
— А на хрен он мне такой нужен?! — вспылил Притырин.
И бросил уничтожающий взгляд на репродуктор.
Сентябрь — октябрь 2016
Волгоград