Страшно не было. Оказывается, апатия сильнее страха. Когда все чувства исчерпались, жизнь продолжается исключительно по инерции.
— Зачем за город? Там холодно и слякотно. Домой к тебе подвезу. Будем знакомы, я — Антонина. Можно Нина, как удобнее.
— Или Тоша. Я верно понял?
— Обойдёшься. Тоша — только для Петровича. Бармина Павла Петровича, моего шефа. А так ты правильно понял, Олег Олегович. Ты у нас самый умный.
Губы женщины кривятся в подобии улыбки. На вид ей лет тридцать пять. Или сорок пять. Не лицо — маска.
— как вы будете меня убивать? — интересуюсь.
— Никак. Нельзя тебя убить, проверено.
— Досадно, — я понимаю, что лезу в бутылку, но остановиться не могу. Постоянное ощущение собственного бессилия, усталость от этого ощущения, от предрешённости будущего скручиваются в жгут, в струну. — Вы же устраняете всех, кто мешает!
— О, я невинная девочка в сравнении с тобой, Олег Олегович.
— Со мной?!
— Чего взвился? Я не обвиняю. Ты виноват не более, чем каменщик, уронивший кирпич как раз в тот миг, когда внизу шёл прохожий. Вот технику безопасности ты игнорируешь, да.
— какую ещё технику безопасности?
— Технику безопасности при пересечении с Омегой.
Она в самом деле подвезла меня к дому, вошла в подъезд, в лифт, в квартиру, сняла куртку, повесила на вешалку. Она вела себя, словно хозяйка. Нет, не так — словно всегда была здесь хозяйкой.
— Дальше что? — внутри всё кипело от злости.
— Ты голодный? Может, что-то сготовить? Например, яичницу? Ты ведь любишь яичницу с помидорами? Хотя с помидорами не получится, нет у тебя в холодильнике помидоров. Тогда глазунью? — она посмотрела на свои элегантные, поблёскивающие лаком полусапожки. — У тебя разуваются, верно? Тапки бывшей жены дашь?
Я взорвался:
— Не дам! Я вас не приглашал в гости! Кто вы вообще такая?! Что вам от меня надо?!
Женщина ничуть не смущается:
— Кто я, ты знаешь. По остальным вопросам: я пришла не в гости, Олег Олегович, ты меня абсолютно не интересуешь. Но, к сожалению, единственный доступный способ пересечься с Омегой — дождаться очередной его фокусировки на тебе.
Если бы она влепила оплеуху, это произвело бы меньший эффект. У меня челюсть отвисла. В буквальном смысле, не в переносном:
— Омега? А я при чём? какое я имею отношение к вашим экспериментам?
Женщина приподняла бровь, рассматривая меня будто диковинный экспонат в музее. Вдруг прыснула, засмеялась. По-настоящему засмеялась, не наигранно.
— Действительно не понимаешь? Столько лет находиться в эпицентре, в «оке бури» и ни разу этого не ощутить? Ничего не замечать, не сопоставлять, не делать выводов? Даже когда Петрович тебе разжевал и в рот положил? Ты превзошёл мои ожидания, Олег Олегович!
Я не злился на неё. Я бесился! Я не только не могу повлиять на происходящее, — но даже примерно не понимаю, что происходит!
— Можешь не ёрничать?! А конкретно объяснять?!
Женщина прекратила смеяться мгновенно, улыбка исчезла, лицо сделалось таким серьёзным, будто она не смеялась никогда в жизни.
— Извини. Наверняка так и должно быть. Защитная реакция мозга: отгородиться от параллельного потока информации, не видеть, не слышать, не понимать. Иначе ты бы давно угодил в дурку. Разумеется, Олег Олегович, я всё объясню конкретно. Но перед этим пошли на кухню. Накормлю тебя яичницей, чтобы сил хватило выслушать.
Наклонилась, расстегнула молнии на полусапожках.
Яичница у неё получилась так себе, я и то лучше готовлю. Зато рассказ превзошёл ожидания.
— Прежде чем ребёнок осознает себя, он учится ползать, узнавать маму и папу, общаться, изучает окружающий его мир. А ещё он обнаруживает и запоминает игрушки, признаёт их своими, ревниво оберегает от чужого посягательства, исследует их устройство — порой жестоко, но не понимая своей жестокости. Игрушки — неотъемлемая составляющая мира ребёнка, необходимый этап процесса взросления. Игрушка ребёнка-Омеги — человеческое сознание. Твоё сознание, Олег Олегович. Миры, которые ты создаёшь в своей фантазии, твоя «мнимая составляющая». Омега ковыряется в них, исследует, примеряет на себя. Между вами устойчивая обратная связь. Не задирай нос, заслуги твоей в этом нет. Случайное совпадение, флуктуация. Наверняка таких, как ты, тысячи, возможно, десятки, сотни тысяч, просто нам они неизвестны. Мои хозяева давно бы тебя «зачистили» — так сказать, во избежание. Но это им не по зубам, ты игрушка силы несопоставимо более грандиозной. Во что играет с тобой Омега, неизвестно, но он последовательно избавляется от всего, что соединяет тебя с реальностью. Не веришь? Тогда скажи, куда делись твои школьные друзья? После выпускного ты даже не пытался с ними общаться. И позже у тебя друзей не было: ни в армии, ни в университете, ни в школах, где ты работал, ни сейчас.