— А мне что делать?! как жить дальше?!
— Я не Петрович, чтобы раздавать советы. Хотя лучше бы ты сочинял свои сказки. Придумал бы какую-нибудь утопию всеобщего счастья.
Её губы скривились в подобии улыбки — непонятно, говорит серьёзно или это сарказм. Затем дверь захлопнулась, и я остался один.
Не знаю, сколько я так простоял. Осознание собственного одиночества, необычно ясное, не заретушированное самообманом, обрушилось на меня. Не именно сейчас одиночества — всегда. как же права Нина-Тоша! Друзей нет и не было, потребности в них я никогда не испытывал. Родственников последний раз видел на похоронах родителей, ни адресов их не знаю, ни контактов. Любимая работа? Что это за зверь, объясните? Всегда занимался тем, что проще давалось. Задачки легко решались — пошёл на мехмат. Самая лёгкая учёба на педагогическом отделении, потому и попал в школу. Нынешнюю работу тоже вряд ли можно назвать любимой, программирование оказалось наиболее удобным способом зарабатывать на кусок хлеба с маслом. Любовь? Скажем честно, с Ксенией у нас любви никогда не было. Физиологическая потребность плюс желание потешить самолюбие — посмотрите, какая у меня крутая подруга! Кроме того, инициатором наших отношений всегда выступала она. Что остаётся в сухом остатке? Семьи нет, родственников нет, друзей нет. По большому счёту у меня даже собственного имени нет, у отца «позаимствовал»! Я умудрился пройти по жизни, не оставив следов. Чтобы вычистить память о Пашке, понадобился специальный вирус, а меня забудут и так. То ли был, то ли нет, словно и не жил. Не поэтому ли Омега, наткнувшись на меня однажды, запомнил, сделал «любимой игрушкой». как это страшно, быть его любимой игрушкой!
В памяти всплыла картинка: крошечная, с высоты четырнадцатого этажа, распластанная в сугробе фигурка. Интересно, как Омега будет меня останавливать, надумай я выкинуть подобный фортель? Потянулся к ручке двери, когда вдруг вспомнил — портфель! «...Если совсем худо станет», — сказал Пашка. Куда уж хуже!
Я развернулся, бросился в комнату, к комоду... Замер. Нет там ничего. Портфель исчез так же, как пакет с отчётом. Уверенность была настолько сильной, что пришлось заставить себя выдвинуть нижний ящик.
Портфель оказался на месте, его содержимое тоже. Осторожно вынимаю стопку исписанных листов. Часть из них явно выдрали из тетрадей в клеточку, другие — писчая бумага формата А4 всевозможной плотности и белизны. И чернила разного цвета и оттенка: чёрные, фиолетовые, синие. Зато почерк — один и тот же, хоть написание заметно менялось, становясь то почти каллиграфическим, то сползая в едва читаемые каракули. Очевидно, писалось не за один присест, записи разделяли месяцы и годы. Почерк показался знакомым. Я разложил листы на кровати, начал выбирать наугад.
«1991 год, май. Огромная иссиня-чёрная туча наползала от окружной дороги, леса и детского лагеря, сияющего свежей покраской. С нашей стороны пруда её не видно — кроны деревьев закрывают, но стоило переплыть, и вот она, во всей красе...»
«1995 год, октябрь. Результаты самостоятельной работы по информатике у десятиклассников меня радовали и, пожалуй, даже удивляли. Я вывел очередную «пятёрку»...»
«1997 год, август. Первый раз мне довелось побывать в Ялте в далёком 88-м, когда мы весёлой студенческой компанией отправились в Крым «дикарями» тратить заработанное в стройотряде...»
У меня перехватило дыхание. Передо мной — выдержки из дневника, отобранные по неизвестному принципу. Моего дневника, рассказывающего о случившемся со мной от первого лица, написанного моей рукой! Только я никогда в жизни не вёл дневников.
Поспешно перебираю листы. Годы мелькают, оживляя былые события: «Молодой человек, откуда я знаю, ваше это место или нет? Идите в кассу, пусть выдадут дубликат...», «Вы ошиблись, Бармины здесь не живут...», «А чайник зачем притащил? Нельзя было на кухне залить?..», «Знаешь, как мы тебя называли? «Мистер Икс»!..», «Не переживай, с головой у тебя всё в порядке. Я тебе не приснился и не привиделся...» Записи приближаются ко дню сегодняшнему, они уже перевалили ту дату, когда Пашка принёс их мне, но впереди ждёт ещё добрых полпачки. Решившись, я хватаю листок «из будущего».
«Воздух вздрагивает от выстрелов, земля — от взрывов. Такого обстрела не было с начала войны. Ощущение, что город хотят стереть с лица земли. В офис больше не езжу, — в понедельник снаряд попал в здание, половина стёкол вылетела. Хорошо, что ночью — никого не покалечило. Теперь работаю дома, удалённо. С переменным успехом, правда: вчера в час дня грохнуло так, что полрайона осталось без электричества. У нас сначала свет мигнул, и тут же напряжение упало до 130 В. Через полчаса вырубили окончательно. Подключили в половине шестого, и это нам повезло: наша улица — как оазис светлый, дальше к центру темень долго стояла. А интернет отремонтировали только сегодня ближе к обеду...