Из тетради падает сложенный вдвое листок. Машинально разворачиваю, читаю: «ненужная информация пробой 15 43 тренерская опасность закрыть». Написано без ошибок, но таким корявым почерком, что отдельные буквы разбираю с трудом. Перечитываю трижды, пытаясь уловить смысл. Тщетно. какие-то подростковые тайны, меня не касающиеся. Забыла вынуть, когда тетрадь сдавала, теперь переживает, наверное. Сделаю вид, что не заметил и тем более не читал. Я вернул листик на место, поставил «пять» и выбросил записку из головы.
Вспомнил я о странном тексте, когда уходил домой. Признанная отличница стояла в школьном холле, болтала с подружками. Увидели меня, закричали хором:
— До свиданья, Олег Олегович!
Ни тени смущения. Не помнит о записке? Взгляд мой задевает табло электронных часов напротив входной двери: «15 43». Эти цифры были в тексте? И слово «тренерская» понятно. А ещё — «опасность». Ноги сами собой разворачивают меня, несут к спортзалу.
Здесь пусто: уроки закончились, для секций пока рано. Я пересёк спортзал, подошёл к приоткрытой двери тренерской, потоптался нерешительно, прислушался. Тишина. Нет никого? Я уже подумывал, не убраться ли восвояси, как заметил движение внутри. Набрался решимости, потянул дверь на себя:
— Добрый день!
Мне не ответили. Некому отвечать, в тренерской пусто, только работает старенький чёрно-белый телевизор на столе. какой-то военный фильм: самолёты сбрасывают бомбы. какой именно, не поймёшь — звук выключен.
Я пожал плечами, готовый уйти, но тут на экране появилась дикторша. Нет, не фильм, новостная передача. И на фюзеляжах самолётов не кресты, а белые звёзды. На фоне рушащихся зданий мелькнула надпись — «Белград». Заинтригованный, я подошёл к столу, повернул ручку регулятора громкости. Эффект оказался неожиданным: по экрану побежали помехи, затем картинка и вовсе изменилась. Теперь на ней два высотных здания, верхушку одного из них окутывает густой чёрный дым. В кадре появился пассажирский самолёт. Из-за странного ракурса казалось, что он летит очень низко, в опасной близости от зданий-башен, вот-вот врежется... Врезался!!! Самолёт пробил вторую башню насквозь, брызнуло пламя. В мире происходит что-то чрезвычайное, а я ни сном, ни духом?!
Я принялся нажимать все кнопки подряд, но телевизор лишь безмолвно менял картинки. Вот взлетают с авианосца военные самолёты, вот песочного цвета «абрамсы» ползут по улице разрушенного города. А вот толпа бандитского вида молодчиков измывается над пожилым человеком восточной внешности. Узнать окровавленное лицо не могу, но, несомненно, я видел его прежде.
Я начал двигать телевизор, стучать покрышке, пытаясь вернуть звук... и увидел засунутый под днище чёрный шнур с вилкой.
Несколько секунд я тупо таращился на шнур, пока здравый смысл доказывал мне, что телевизор работает на батарейках. Потом здравый смысл заставил повернуть аппарат боком, чтобы взглянуть на заднюю панель, найти эти самые батарейки. На экране меж тем шло очередное столкновение: полицейские в касках отступали, прикрываясь щитами, в них летели камни, бутылки с зажигательной смесью, поодаль горели покрышки, застилая улицу густым чёрным дымом.
Вдруг мне показалось, что я узнаю город.
Я рывком развернул телевизор... Слишком резко. Он слетел со стола, выскользнул из моих рук, грохнулся на потёртый линолеум тренерской. Экран погас. Я присел на корточки, попытался оживить аппаратуру. Тщетно.
— Так-так, неожиданный визит, — донеслось от двери.
На пороге стояла Ксения Михайловна — учительница физкультуры. Синий спортивный костюм подчёркивает тренированную, в меру женственную фигуру, волосы собраны в тугой пучок. Даже в кроссовках она выше меня на добрую ладонь.
— Извините, — пробормотал я, выпрямляясь. — Кажется, ваш телевизор... того. Я компенсирую!