Вера Ивановна брела на работу. За ночь потеплело, снег на тротуарах превратился в серую кашу, но самое противное – начали проседать высокие сугробы по обочинам дорог, и возле поребриков на перекрестках заплескались широкие грязные лужи, перешагнуть которые было невозможно. Вера Ивановна попробовала прыгнуть, как идущая рядом девушка, но не вышло, и нога угодила в воду. К сожалению, сапог на этой ноге давно просил каши, но Вере Ивановне удавалось убедить себя, что подметка отошла всего лишь чуть-чуть, и это совершенно незаметно.
Нести такое старье в починку было стыдно, и Вера Ивановна надеялась, что как-нибудь дотянет до весны. Только похоже, что нет.
Придется или прочесывать магазины в надежде, что выбросят импортные сапоги, или купить скороходовские опорки, то есть окончательно и бесповоротно поставить на себе крест как на женщине. Есть еще вариант обратиться к спекулянтам, но она никого из этого мира не знает, да и денег столько не наберет. Для нее импортные сапоги даже по госцене – жуткое расточительство.
Вера Ивановна вздохнула, почувствовав, как в сапоге захлюпала вода – ощущение, в общем, привычное. Впереди шла девушка в ярких сапожках из клеенки. Такая обувь появилась совсем недавно, и в народе ее стали называть дутиками, бахилами и луноходами. Снаружи – резина или непромокаемая ткань, внутри – теплый войлочный сапожок. Яркие цвета, голенище иногда украшают картинки. Тепло, красиво, удобно, только не достать. Вере Ивановне, слава богу, удалось в страшной давке урвать такие сапожки для дочери, а себе – нет. Давали как обычно, по штуке в одни руки, да и денег у нее на две пары не было.
Господи, неужели нельзя в город, где слякоть как минимум четыре месяца в году, а снег убирать никто не хочет, завезти достаточное количество теплой непромокаемой обуви, чтобы трудящиеся ходили с сухими ногами и не простужались?
Вера Ивановна нарочно заставляла себя думать про сапоги, чтобы отвлечься от действительно грустных мыслей. Скоро дочь уедет, и она останется совсем одна.
Абсолютно, стопроцентно одинока, выкинута на обочину жизни.
В носу защипало. Что ж, в утренних сумерках никто не обратит внимания на плачущую грузную тетку средних лет. Никому она неинтересна, так что можно реветь в полное свое удовольствие.
Но слезы завязли где-то на полпути. Безнадежность как цемент, сковывает все чувства.
Если бы двадцать лет назад кто-нибудь сказал бы ей, что все кончится именно так, Вера Ивановна или ни за что не поверила бы, или наложила на себя руки, не стала бы дожидаться своего превращения в никому не нужную старуху.
Впереди показался двухэтажный особнячок. На взгляд Веры Ивановны – ничего особенного, обычный домик в стиле классицизма, но управление охраны памятников архитектуры никак не могло решить, брать домик под свое крыло или не нужно.
Впрочем, Веру Ивановну это не касалось. Она подошла к тяжелой обшарпанной дубовой двери и заметила, что от темно-красной таблички, оповещающей, что здесь располагается юридическая консультация, отвалилась буква.
Ничего страшного, след буквы остался, но солидности поубавилось.
Вера Ивановна хмыкнула.
Рядом с особнячком располагался крошечный скверик. Наверное, раньше здесь был дом, но его разбомбило во время войны, а восстанавливать не стали.
Маленький садик едва вмещал в себя две скамейки, куст сирени и детские качели.
Сейчас там курили два новеньких адвоката, девушка и юноша. На взгляд Веры Ивановны, слишком энергичные и самоуверенные, она сама никогда такой не была. Все время прислушивалась к мнению старших коллег, лишний раз рта не открывала. Зря… Да что там, вся жизнь зря!
До начала работы оставалось еще пятнадцать минут, и Вера Ивановна, человек некурящий, вдруг подошла к ребятам и стрельнула сигаретку.
Девушка небрежным жестом протянула ей раскрытую пачку «Мальборо», а молодой человек дал прикурить от зажигалки.
Вера Ивановна неловко затянулась, закашлялась, а ребята быстро ушли. Наверное, не хотели, чтобы их видели в компании пожилой неудачницы.
Свободным, раскованным жестом девушка закинула за плечо конец длинного шарфа и тряхнула распущенными волосами, как молодая лошадка гривой. Это заставило Веру Ивановну улыбнуться. Наглой она никогда не была, но юной и сильной – еще как!
Тоже гордо откидывала голову и смеялась, как эта девушка. Но только счастье кончилось так быстро…
Вера вышла замуж на последнем курсе университета за лейтенанта милиции, с которым познакомилась во время следственной практики, и была так с ним счастлива, что становилось страшно. Слушая жалобы подружек на пьянство и измены мужей, вспоминая скандалы собственных родителей, Вера не понимала, чем заслужила, что у нее все иначе. Почему муж в редкие свободные вечера не остается пропустить по кружечке с друзьями, а бежит встречать ее с работы, покупает ей без повода цветы, а главное, почему им интересно вместе, а вместо криков и ругани в доме звучит смех?