Трижды за зиму Эрихто устраивал собрания в главном зале, чтобы выявить чувствительных к движению маны, и с каждым разом сознание теряли всё больше слушателей. Фил вместе с эльфийками почувствовали воздействие заклинания сразу вслед за Эриком. Ловис, так же как и Тод, оказался среди последних. Даже Шпиллер умудрился ощутить магическую волну, получив билет на продолжение обучения. Но были и те, кто даже после всех четырёх попыток так ничего не прочувствовали. Четверо лодырей и двое отличников отправились домой, так и не пройдя слушательского курса.
На одном из собраний декан пояснил случившиеся отчисления, сказав, что научить магии можно любого, но потенциал у всех разный. Для обучения одного ученика может потребоваться пять — шесть лет, а для другого будет мало и двенадцати. Трудно обучаемые слушатели не станут успешными магами, легчайшие задачи будут даваться им с трудом, и настоящая сила обойдёт их стороной. Поэтому нет смысла продолжать обучение таких слушателей. Затраченные на них деньги и время — лишь напрасная потеря и того, и другого. А уровень знаний вторичен. Неважно, как хорошо соображает слушатель, но если он не способен ощутить ману, то с магией лучше завязать, и как можно быстрее найти другую профессию.
За себя Эрик не переживал. Всякий раз, когда ученики из соседних башен выходили тренироваться во двор, он чувствовал колебания их неуверенных заклинаний. Со временем Эрик начал различать интенсивность и силу колебаний, и таким образом определял опытность заклинателя. Когда заклинание творил ученик, Эрик чувствовал, как через него самого рывками тянут незримую нить, но стоило за дело взяться маготу, и нить силы уже ползла ровно и быстро, нигде не задерживаясь, нигде не прерываясь.
В подвалах башни слушатели собирались для особых практик. Бывало, Чэмери завязывала глаза всей группе и просила выполнять следующее упражнение: в полной тишине необходимо было сосредоточиться на собственной коже. Чтобы усилить ощущения через осязание, магот предлагала представить, что в каждого из слушателей со всех сторон целятся лучники, и они вот-вот выстрелят. Попадания стрел имитировали заклинания Чэмери, коловшие то одного, то другого слушателя.
Назначение необычного упражнения магот объясняла очень просто: долгое сосредоточение развивало в юных магах чувствительность к мирно текущей силе, пронизывающей каждую клеточку мира.
Со временем Эрик заметил, что стоило ему прикрыть глаза, даже во время лекции, и еле ощутимые тёплые волны пронизывали тело то с одной стороны, то с другой, как будто меняя направление течения. Фил хвастался, что может перенаправить ману или закручивать её поток внутри себя.
Разница в подготовке между друзьями ширилась день ото дня. Несмотря на все усилия, Эрик чувствовал, как отстаёт, и знал, что причина этому кроется не только в редких прогулах ради блаженного сна, но и в природной магической чувствительности эльфов. К тому же Фил стремился к знаниям всей душой, а Эрик каждый раз, когда дело доходило до очередного занятия, перешагивал через свою лень и усталость, буквально на зубах заставляя себя делать то, что эльф делал с интересом. Фил уверенно переговаривался с Иллутом на Шиту, лишь изредка сбиваясь или наталкиваясь на незнакомое слово, в то время как Эрик с трудом мог сложить предложение. По общемагии разрыв почти не чувствовался, но если бы Эрихто вздумал провести очередной неожиданный экзамен, то Эрик знал, что не ответит и на половину вопросов.
На одной из практик, когда слушатели в очередной раз усилием воли пытались заставить двигаться мелкие камешки, Эрик заметил, как тренировочный снаряд Фила задрожал и пополз к краю стола. Эльф оказался первым из всех слушателей, кому удалось добиться прогресса в этом упражнении. После этого Эрик начал всерьёз прислушиваться к советам друга. Фил говорил, что смог направить поток маны в сторону камня, причём не просто направить, а с силой вытолкнуть из себя. Через два дня все эльфы-слушатели уже двигали предметы. Спустя неделю появились первые люди с такими же достижениями.
Эрик тратил на тренировку сосредоточения свободное время, ему с трудом удавалось заставлять силу двигаться в нужном направлении. Происходило это вспышками: вроде бы мана начинала течь куда надо, но контроль быстро таял, и вернуть его уже не получалось — требовался отдых.
Собственное упорство удивляло Эрика. Одно дело, часами заниматься физическими упражнениями или отработкой движений, другое — упражнять разум, не зная отдыха, день за днём, месяц за месяцем. Возможно, упражнения по укреплению силы воли не прошли даром, и заставлять себя что-либо делать стало много проще, но Эрик не сомневался, что основная причина упорства — обстановка в башне. Когда все вокруг стремятся улучшить навыки, проводя время в библиотеке или практикуясь; когда идёшь по коридору и в каждом помещении видишь, что кто-то переводит текст или усиленно вглядывается в предмет, пытаясь заставить его сдвинуться; когда в каждом уголке башни кипит работа, невольно начинаешь приобщаться к большинству. Если ты знаешь, что в соседней келье прямо сейчас кто-то становиться сильней, а ты в это время пытаешься заснуть, то сон пропадает. Если каждый час ты помнишь, что в конце очередного месяца торжественное награждение лучших слушателей может обойти тебя стороной, то желание упражняться возрастает.