Часть третья. Стать частью вечного огня. Глава 1. Перо и память
Причудливая вязь Шиту, подобно вьющейся нити, расползалась по листу бумаги. Писать приходилось подолгу не отрывая пера, и чтобы не оставлять клякс, требовалась завидная сноровка: где-то нажать сильней, где-то ослабить, а где-то еле касаться листка самым кончиком. Тяжёлый фолиант, раскрытый на середине, покоился на краю стола. Когда рождался вопрос, только он, ветхий хранитель магической мудрости, всегда был готов помочь с решением, нужно лишь было упросить вредную книгу, долго перелистывая страницы, и ответ находился.
Факелы в библиотеке никогда не гасли. Днём и ночью в их свете нуждались жители огненной обители, непрерывным потоком приникавшие к древним знаниям предков. Но этим вечером помещение пустовало. От единственного занятого стола по залу разлеталось и терялось среди книжных шкафов мерное скрипение заточенного пера о бумагу.
Эрик привык работать именно в это время. Большинство учеников и адептов стремятся разобраться с вознёй в библиотеке сразу после занятий, и тогда здесь поднимается жуткий гомон, каждый что-то спрашивает, кто-то подшучивает, некоторые судачат о городских происшествиях. Те же, кто работает по-настоящему, приходят позже или раньше, ещё до занятий. Вставать ранним утром Эрик не любил. Пока разгуляешься, заставишь мозги соображать — уже пора на занятия. Зато вечером на юношу нападала небывалая работоспособность, и любое дело поддавалось быстро, а главное — с энтузиазмом.
Даже ненавистные всеми задания по мёртвым языкам выполнялись куда проще именно после занятий. Раньше Эрик не чувствовал разницы между наречиями великого мёртвого языка магов, различал их разве что по названиям. Ещё в главной башне Фил пытался вдолбить в рыжую голову хоть какие-то крупицы древнего знания, ведь самому эльфу языки давались легко, но все попытки приобщить друга к занятиям натыкались на холодную стену под названием Иллут. Эрик настолько ненавидел бывшего некроманта, что ни разу не выполнил ни одного задания.
Позже всё изменилось. Из-за озлобленности и отсутствия терпения Эрик не видел, как на самом деле мудр таинственный магот, и как много опыта он хранил для достойных учеников. Однажды Шпиллер во время занятий поддержал короткий диалог с Иллутом на Шиту. Пусть коряво, но ведь он понимал, что говорит магот, а Эрик не понял даже слов Шпиллера. Это взбесило Эрика, но гнев удалось быстро погасить элементарным дыхательным упражнением. Когда сердце остыло, он открыл худой конспект и начал читать.
С того момента утекло много времени, знания заняли полагающееся им место в сознании юноши, и поняв их цену, он постоянно стремился к пополнению и улучшению того, что уже знал. Как так вышло, что Шпиллер мог что-то лучше, до сих пор оставалось загадкой, но как бы странно это ни звучало, за тот урок Эрик чувствовал себя должником перед тупым задирой.
Новая порция чернил на пере. Избыток стёк в чернильницу, острый кончик устремился к листу. Эрик заглянул в книгу, вспоминая, на чём остановился. Перо в напряжённом ожидании замерло над чистой гладью. Юноша не опасался неожиданной капли, он точно знал, что ещё пару мгновений можно не касаться поверхности бумаги. Когда за плечами десятки исписанных тетрадей, чувство уверенности в собственных навыках крепко поселяется в руках. К тому же постоянные занятия по черчению не прошли даром, ведь перед ответственным ритуалом, в момент начертания фигуры силы, рука должна быть твёрдой. И проявлялось это не только в черчении. Многие дисциплины тесно переплетались в магическом искусстве. Эрик узнал это далеко не сразу.
Настал день, когда младшей группе учеников огненной обители выдали долгожданные балахоны, красные, без нашивок. Это говорило о том, что носитель балахона в ордене занимает низшую ступень. Произошло это знаменательное событие через пару дней после выпуска магов и неприятного разговора с Ланией. К подавленному состоянию тогда ещё прибавились неприятности на улицах.
В глазах подвыпивших мужичков вскипал боевой азарт, стоило им завидеть юношу в орденском наряде. Городская шпана считала делом чести придраться к будущему магу, да и отношения с обитателями огненной обители заметно накалились после получения балахона. И всё это как раз в тот период, когда Арон запретил пускать в дело кулаки. Попадая в щепетильные ситуации, Эрику казалось, что земля под ногами разъезжается: разговаривать с пьянчугами или шпаной не имело смысла, а убегать стыдно. Мешала гордость.