— Не больно-то обнадёживает, — хмыкнул с лавки Виктор.
— Однако, это основное, за что они будут цепляться, чтобы нас наказать, — возразил Фил. — Что будем говорить в своё оправдание по вопросу колдовства в городе?
— А что тут скажешь? Колдовали — это факт. Никто нас не заставлял. — Эрик сидел, сложив руки на коленях, как прилежный ученик. — Предлагаю, не выдумывать историй, а прямо сказать, что, мол, да, магичили, неправы и всё такое. Если начнём крутиться, будет хуже.
— Патрульного зачем бил? Стоит обдумать ответ заранее, — заметил Виктор.
— Кто их знает, патрульные они или бандиты. Защищался я, вот и все ответы.
Когда заключённые обо всём договорились и уже начали маяться от скуки, в комнату зашёл дяденька в серой мантии. Седая борода до пупа, голубые глаза смотрят пронзительно, быто стремясь выявить скрытые эмоции юных заключённых. Представляться гость не счёл нужным, как и здороваться, просто пододвинул ноги Виктора и уселся рядом с ним.
С собой дяденька принёс пергамент и перо с чернильницей. Ответы, на задаваемые им вопросы, аккуратно заносил туда. Спрашивал основательно, вдавался в подробности, слушал не перебивая.
Фил объяснил, что контролировал ситуацию, Эрик, яростно жестикулируя, доказывал версию внеклассного занятия на пустыре и опровергал любые доводы в пользу дуэли, Виктор лучше остальных кивал и угукал. А причиной магических действий ребята честно назвали самосовершенствование.
Закончив с допросом, дознаватель поднялся и без всяких объяснений хотел покинуть камеру, но вопрос Эрика заставил его задержаться.
— И что с нами будет?
Дознаватель развернулся, вид его не предвещал ничего хорошего.
— Молодые люди, послушав вас, я понял одну вещь — злого умысла случившееся не содержало. И это для вас большой плюс. Наказание не будет столь суровым. Но совсем ответа не избежать. Закон города вы нарушили. Причём сделали это слишком уж заметно, нахально, по-крупному. Сразу видно, что не в первый раз, но это ещё надо доказать. А вот с нападением на патрульного — это вы зря. Мы обязательно обдумаем, как можно было бы выделить патрульных из толпы простых обывателей, но это другой разговор. Наши ребята представились, когда застали вас на месте. Однако вы игнорировали это и напали. Значит, присутствовало неповиновение и боевой контакт. Это дело осложнит. Тем не менее можете сильно не переживать. Ваш орден обязан внести штраф, положенный за такой проступок. Уверен, всё ограничится отчислением. Так что не переживайте. А тебя, — дознаватель указал на Эрика, — скорее всего, лишат силы, ибо ты хотел использовать её против служителей закона.
Окончив на этой ободряющей ноте, дяденька захлопнул за собой дверь. Вновь щёлкнул замок, резкий звук заставил всех вздрогнуть и отойти от оцепенения, нахлынувшего после услышанных слов. Для кого-то «отчисление» может прозвучать безобидно, но не для старшего адепта, готовящегося получить магический посох и свиток-разрешение на магическую деятельность.
— Весело вам? — взбеленился Виктор, подскакивая с места. — Мне — нет! Батя столько денег угрохал, чтоб меня в орден приняли, а я возьми, да отчислись! Ё-моё, он меня задушит! Поигрались, называется!
— Эрик, дашь денег взаймы на дорогу до Лунного? А я тебе вышлю потом, — спокойно, не замечая стенаний Виктора, обратился Фил за помощью.
— Да вы чё! Фил! Ты один из лучших в ордене! Неужели ты думаешь, что Эрихто допустит твоё отчисление? Виктор, ты тоже прекрати суетиться! Ну отполоскают нас, поставят перед всеми, пристыдят. Не беда. Не о том вы печётесь. Все знания и навыки мы уже получили. Вы хоть помните, когда нам что-то новое давали для изучения? Я — нет. Мы оттачиваем, что умеем, а это значит, мы уже маги. Меня другое волнует, как мы, трое старших адептов, не сладили с парочкой патрульных, причём один из них, вообще, не был магом. Как нас так учили, что мы не способны себя защитить? Всё что я умею — жалкие фокусы! А выскочки из Белой Башни могут реально действовать. В крайнем случае вас отпустят домой со всеми знаниями и способностями, а я останусь без магии, так что не вам переживать.
— Мне и отчисления более чем достаточно, — не унимался Виктор, — чтобы бояться возвращения домой! А если из ордена вышвырнут, то куда я пойду кроме как домой?