Эрик титаническим усилием сдержал порыв подойти и врезать ей. Предрассудков на этот счёт он не имел. Но что-то сдержало — неясное ощущение, что вся эта затея больше, чем просто неприязнь.
Ничего не понимая, Эрик выкрикнул:
— Какое осознание!
Девушка сидела закинув ногу на ногу и казалась совершенно спокойной.
— Мне даже жаль тебя. Чуть-чуть. Ты молодец, смог одолеть всех четырёх, стойко выдержал все оплеухи, но… — Кайла прикрыла глаза, потирая виски указательными пальцами. — Но ты в порядке — кости целы, органы тоже.
Кулаки Эрика сжимались. Он уже искал взглядом, что сломать. Будуар, тумбочку, шкаф? Или стул об голову Кайлы? Нет, даже несмотря на всю злобу, он знал, что не тронет нахальную зубрилку. Не только потому что она всего лишь глупая девчонка, возомнившая себя кем-то значимым, но и потому что её выбрал в ученицы Арон. Она гостья этого дома. И ещё, как бы ни было горько это признавать, Эрик чувствовал, что в заварушке с примирением был какой-то план, суть которого пока ускользала от него.
Почувствовав неизбежность бури, Кайла сжалилась и сказала чуть мягче:
— Скажи мне только одно: ты почувствовал силу, когда я ломала их оружие?
— Вот в чём причина! Ха! Весь спектакль ради этого? — Эрик чуть не захлебнулся от возмущения. Его опять одурачили, и это бесило сильнее всего. — Я не знаю, что именно почувствовал, но что-то произошло! И не говори, будто наше примирение было подстроено только ради этой цели! У меня вот где сидят ваши методы обучения!
Кайла смотрела на Эрика с отрешённой усталостью.
— Только не плачь, ладно. Вот приедет Арон, ему жалуйся. Ты должен быть благодарен, что я всего за один вечер помогла сделать тебе такой огромный шаг. Ты начал чувствовать магию ещё до поступления в Орден, а этим мало кто может похвастать. Но ты ведь ни черта не понимаешь, поэтому считаешь меня последней сукой. Да, мне плевать на дружбу с тобой, я лишь делаю то, что ждёт от меня Арон. Ученик должен быть достоин учителя. Арон очень силён, а я пока — никто. А ты и того меньше. Пылинка.
Кайла замолкла, а Эрик не знал, что на это сказать. Он снова стал участником очередного учительского приёмчика, причём весьма болезненного, даже не столько телесно, сколько ущемляющего самолюбие, что и так пострадало после знакомства с Карлосом и Орном.
— Иди спать. Я устала. — Кайла с вымученным видом поднялась и подошла к окну. — Хоть лестницы сегодня нет, и то хорошо, — тихо сказала девушка, вроде как сама себе.
Стоило Эрику выйти за дверь, как в комнате раздался хлопок в ладоши. Исходивший из-под двери свет потух. Уже знакомое ощущение дрожания воздуха коснулось кожи, еле уловимое, несравненно слабее того, что было у «Логова». Но всё-таки оно было.
Постель ждала Эрика в разобранном виде — заботливый Ниггед постарался. Сбросив испачканную кровью одежду, парень рухнул на кровать. Голова гудела, будто внутри били в колокол.
Стоило лишь коснуться подушки, как тут же накатили усталость и апатия ко всему. Так не хотелось вновь углубляться в догадки, так не хотелось размышлять над тем, кто был прав, а кто нет, и что плохо, а что хорошо. Одно Эрик точно знал: что бы завтра утром ни предприняла Кайла, он не встанет, пока не выспится.
Раздался стук в дверь. Эрик приоткрыл один глаз и в него тут же, хлеще любого гоблина, ударил солнечный луч из окна. Свежие воспоминания о вчерашнем вечере напомнили о себе болью во всём теле. Постанывая, Эрик приподнялся на локтях и уже не смог вспомнить, приснилось ли ему, что в дверь стучали или же это было в явь.
Но стук повторился, и на этот раз дверь открылась — утренний гость устал ждать у порога. Эрик до конца сохранял уверенность в том, что это Кайла, но в комнату вошёл дворецкий.
— Поднимайся, соня. Арон приехал.
— Как? Уже? — Эрику показалось это шуткой.
— Да. Закончил дела быстрей, чем предполагал. Так что, сгоняй в купальню, оденься, и бегом на кухню.
В гостиную Эрик спустился чистым, опрятным и спокойным до самых душевных основ. В этом доме и без него есть кому нервничать.
За кухонным столом сидели Арон и Кайла, дворецкий расставлял тарелки на три персоны. Он, конечно, мог бы выполнять свою работу куда быстрей, но этикет не позволял.
Увидев посиневшее от многочисленных синяков и гематом лицо ученика, Арон, нахмурившись, посмотрел на Кайлу. Та смиренно опустила глазки.