— Омар, ведь зима на носу, а у нас даже соли нет…
— Ладно, кончай ныть! Надоело! — Омар повернулся к парням: — Пошли в кофейню Сабри.
Они ушли. Султан осталась одна. От горя она точно онемела.
В кофейне было пусто. Лишь в углу Халиль с Сулейманом пили чай. Оба тяжело переживали смерть Али Османа. А тут еще на ферме появился новый трактор. Халиль понимал, что его дела пошатнулись. Хозяин к нему тоже охладел. Сулейман пришел к печальному выводу, что ему не удастся ни уйти из деревни, ни осуществить заветную мечту — стать мелочным торговцем. Правда, стоило ему выпить стакан-другой, как у него снова вспыхивала надежда, что он обзаведется лошадью, купит туфли и тот необыкновенный пиджак, которому суждено навсегда остаться лишь мечтой Сулеймана.
— Прахом пошла наша жизнь, племянник, — заключил Сулейман.
Халиль кивнул.
В это время в кофейню ввалились Омар с товарищами.
— Селям алейкюм! — хором поздоровались они.
При виде Омара Халиль вспомнил детство, и на душе у него стало тепло. Все плохое с годами ушло из памяти, осталось только хорошее. Детство, незабываемые дни… Знай Халиль наперед, что после тех светлых дней придет его нынешнее жалкое настоящее, он, пожалуй, убежал бы куда-нибудь далеко-далеко…
Сабри завел граммофон. Звуки саза, эхом отдаваясь в сердце, брали за душу. И опять Халиль вспомнил былое и горькие утраты: Али Осман, Хыдыр…
Это была песня о нем, о его жизни, о его горестях.
…Ясный день в ненастье превращается. Чем же я судьбу прогневал, Что она со мной так расправляется?
В сплетении щемящих звуков всплыл светлый образ матери. Халилю почудилось, будто это его отец играет на сазе… Нищета Халиля была судьбой его родителей, потому и досталась ему в наследство. Халиль жил в той самой глубокой нищете, из которой не могли выбраться и они.
— Вот уж точно про нашу жизнь, — сказал Халиль.
Сабри открыл Омару и его дружкам бутыль водки, поставил на стол стаканы, принес миндаль, фисташки, каленый горох.
— Ну, Омар, давай рассказывай, как жилось в тюрьме, утром нам так и не удалось толком поговорить.
Омар уперся локтями в стол и, уставившись на Сабри, ответил:
— В тюрьме нашему брату лафа! Подумаешь, полтора года. Раз плюнуть. Девка нитку в иголку продеть не успеет. А для парня тюрьма — что дом родной. Верно?
— Верно! Дорога настоящего мужчины через тюрьму пролегает. Мало есть смельчаков, не побывавших в тюрьме. Я тоже сидел, тоже, как говорится, клейменый.
Омар поднял стакан.
— А ну, друзья, выпьем за нашу доблесть!
— За нашу доблесть! — Все осушили стаканы.
У Сулеймана слюнки текли, когда он глядел, как они пьют. Халиль же был грустен и задумчив. Песня кончилась. Сабри встал сменить пластинку.
— Поставь-ка еще раз эту! — попросил Халиль.
— Ладно. Тебе что, взгрустнулось?
Омар взглянул на Халиля:
— Давай присаживайся к нашему столу!
Халилю не нравилась развязность Омара. А ведь раньше Омар был ему по душе.
Когда они вместе служили в армии, Омар и Якуб почти всегда были с ним заодно. Теперь Халиль видел, что они с Омаром совсем разные и что Омар совсем не такой, каким казался в армии. Халиль понимал, что Омар пропивает деньги, кровью и потом добытые его несчастной матерью.
— Спасибо, Омар! Считай, что я уже с вами выпил. Засиявшее было лицо Сулеймана помрачнело.
— Пойдем-ка отсюда, племянник! — тихо сказал он, все еще косясь на стол Омара.
Омар поднялся и, упершись кулаками в стол, уставился на Халиля.
— Что же это получается, Халиль? Я тебя приглашаю, а ты отказываешься?
— Спасибо, Омар, но мне пора уходить. Дела у меня.
— Подойди, уважь своего друга, — стал уговаривать Сабри. — Вот и песню твою опять заиграли…
Халиль неохотно пересел за стол Омара. Ему тотчас пододвинули стакан, налили водки. Робко подошел Сулейман, тоже сел.
— Настоящий мужчина, — продолжал Омар, — не заставит дважды себя просить. Если товарищ скажет: "Иди!" — надо идти, скажет: "Пей!" — надо пить, хоть тебе яду нальют. Верно, Сабри-ага?
— Так, Омар, дело говоришь. Ну, выпьем за здоровье нашего Омара!
Вскоре открыли еще одну бутыль. Омар захмелел, и в голову ему стали лезть мысли об Эмине. Когда он узнал ее историю, то заявил: "По проторенной дорожке ездить легче".