Курт с энтузиазмом закивал.
И, едва выпроводив брата, он запрыгнул на кровать и начал строчить сообщение Шарлотте. Внутри будто потеплело – похоже, на этот раз Трюмперу было не отвертеться.
***
Утро началось в лучших традициях пары Каулитц-Трюмпер.
Курт спокойно принимал душ, как вдруг сквозь шум воды услышал уже знакомые удары спинки кровати о стену. Парень закатил глаза и только увеличил напор, надеясь, что плеск заглушит всё то, чего ему слышать совсем не хотелось. Как назло, в ванной оказалась отличная акустика, все звуки из соседней комнаты были настолько различимы, что Курт уже хотел залить мыло себе в уши, желательно до того, как услышит свидетельства очередного восторга брата. Судя по тому, что он слышал за прошедшую в Киле неделю, и по тому, как Билл урчал, стоило Тому едва дотронутся для него, эта парочка была вполне довольна друг другом.
Курт, чувствуя, как начинает закипать, зло вылил на мочалку почти полбутылки геля и принялся гонять пену по груди и животу. Билл почему-то до сих пор молчал, и он уже обрадовался, что, похоже, брату в этот раз удалось сдержаться. Но вдруг из-за стены донёсся такой громкий стон, что Курт выронил мочалку и, поскользнувшись, чуть не свалился на кафель. Не совсем понимая, зачем ему это, парень приглушил воду и навострил уши. За стеной кто-то явно получал колоссальное удовольствие. И Курт едва не упал повторно, когда вдруг до него дошло – стоны принадлежали явно не Биллу. Стыдно было признаваться, но то, как выражает свой восторг брат, он уже разучил. Из спальни неслись совсем несвойственные ему низкие, протяжные стоны, срывающиеся на рык.
Курт прижал мочалку к груди и привалился к стене, задержав дыхание. Догадка была внезапной и какой-то ошеломляющей. Он и подумать не мог, что Том… Курт прикрыл глаза, старательно отгоняя от себя все нехорошие мысли, но они настойчиво лезли в голову, рисуя маслом ту картину, что сейчас разворачивалась в хозяйской спальне. Сразу представилось переплетение двух тел, и на этот раз более сильное поддавалась тому, что слабее…
Каулитц неистово замотал головой, закрывая уши руками. В животе сконцентрировалось приятное тепло, мысли поплыли… Но Курту совсем не это было нужно. Закрутив красный кран, он на полную мощь включил холодную воду и смело встал под душ. Громкий плеск воды всё-таки заглушил все тревожащие его звуки, а может, они просто прекратились.
Из транса Курта вывел настойчивый стук в дверь и крик брата:
- Эй, ты тут не один живёшь!
Чертыхаясь, Каулитц вылез из душа и, кое-как обмотавшись полотенцем, впустил брата внутрь. От вчерашнего тихого, грустного, непривычного Билла не осталось и следа, перед ним снова возвышался его брат – сияющий и явно довольный жизнью.
- Чего запираешься? – спросил Билл, вразвалочку подойдя к зеркалу и уставившись на собственное взъерошенное отражение.
Курт не ответил, а просто залез обратно в душевую кабинку и начал смывать шампунь с волос, краем глаза подглядывая через щёлку за братом. Билл хоть и был уже в домашних шортах, но всё в нём буквально вопило о том, чем он недавно занимался. Волосы в беспорядке, раскрасневшиеся щёки, блестящие глаза, а особенно красные полосы на плечах. Может, у Тома и были короткие ногти, но даже ими он сумел располосовать Биллу плечи и часть спины.
Забыв о шампуне, Курт уставился в стену, задумавшись. Он, по своей наивности, давно распределил брата и его любовника по ролям – кто, что и как. Но, похоже, у этой пары царило равноправие, пусть Том и выглядел лидером, по большей части. Сколько Курт их помнил, брат никогда и никому не подчинялся, а Том, похоже, имел над ним определённую власть. Однако и в Билле проскальзывало что-то от диктатора – то, как легко он прерывал Трюмпера или отдавал ему почти приказы. Но ладно повседневная жизнь с равными правами! Курт не мог и представить, что Том может позволить Биллу сделать… это… такое… Каулитц даже мысленно не решился произнести всё то, что нагло вертелось в голове!
Спасением стал шампунь, стёкший на глаза. Курт болезненно шикнул и, набрав воды в ладони, принялся активно тереть лицо.
Спустившись к завтраку, Курт еле удержался от того, чтобы возвести взгляд к небу. По всей видимости, Билл и Том окончательно помирились, причём утреннего секса им было недостаточно. Трюмпер нагло прижимал своего парня к холодильнику, задрав его белоснежную футболку и выводя пальцами круги по низу живота. Билл совсем не по-мужски подхихикивал и нашёптывал что-то ему на ухо. Но, едва завидев приближающегося Курта, Каулитц хлопнул Тома по плечу и, несильно оттолкнув его, одёрнул одежду, мгновенно стерев с лица все признаки флирта. Билл широко улыбнулся, как домохозяйка из рекламы нового чудо-средства для чистки плиты, и торжественно указал на стол, уже заставленный тарелками:
- Завтрак! Оладьи с апельсином, яблоком, корицей и молоком!
- Завтрак Каулитцев, - против воли вырвалось у Курта, хотя думал он сейчас не об аппетитно пахнущих оладьях, а о Томе, замершем у холодильника.
- О да! – воскликнул Билл, подталкивая брата к стулу. – Прям как дома, помнишь? Я вообще не понимаю, как маме в голову пришла идея засовывать в оладьи апельсины, но, чёрт, работает ведь! Том, будешь стоять там, завтрак не получишь!
Трюмпер затравлено оглянулся по сторонам, будто искал пути отхода. И, не найдя их, с несчастным видом, который он, всё-таки, пытался как-то скрасить лёгкой улыбкой, присоединился к уже сидящим за толом братьям, опускаясь напротив Курта.
Билл обвёл довольным взглядом всю «семью» и, продолжая о чём-то вещать, набросился на завтрак, как голодный волк. Курт в пол-уха слушал его рулады, стараясь не выпасть из разговора, хотя его внимание упорно сосредотачивалось на парне напротив.
Том молча ел яблочные оладьи, не отрывая взгляда от тарелки. Курт, позабыв о Билле, в упор смотрел на исчерченную косами макушку. Уже второй день в его голове вертелась одна догадка, но проверить её он мог, лишь находясь рядом с Трюмпером. Всё, что ему было нужно – это телесный контакт. Одно небольшое прикосновение – решил Курт, и он утвердится в своём мнении насчёт этого странного парня.
И возможность представилась очень скоро. Том, не поднимая глаз, потянулся за очередной оладьей, и младший Каулитц сделал то же самое. Их ладони неминуемо столкнулись над блюдом. В тот же миг произошло всё, о чём думал Курт – Том отдёрнул руку и, откинувшись на спинку стула, уставился на него расширенными от испуга глазами. Билл прекратил болтать и быстро переводил взгляд то на Трюмпера, то на брата. Курт же, опустив взор, невинно сложил руки на коленях.
- Всё нормально? – напряжённо спросил Билл, неотрывно глядя уже на брата.
Курт поспешно закивал, засовывая в рот оладьи, лишь бы ничего не говорить. Билл посмотрел на Тома. Тот, выдохнув, повернулся к нему и мягко ответил:
- Да. Оладьи горячие.
- Серьёзно? – Бил ткнул пальцем в поджаристый кусок теста на своей тарелке. – Ну не знаю… Так вы за?
Курт непонимающе сдвинул брови, Том сделал то же самое. Похоже, из всех, находящихся на кухне, Билла слушал только он сам. Старший Каулитц, посмотрев на озадаченные лица, закатил глаза.
- Я перед кем тут распинаюсь? Завтра готовить сами будете, неблагодарные.
- Извини нас, - всё тем же мягким тоном сказал Том, глядя Биллу в глаза с невозможной нежностью.
Курт, видя это, чуть не переломил вилку надвое. На него самого так никто и никогда не смотрел. Отчаянно захотелось оказаться на месте брата – под любящим взглядом, а не под тем, что был полон самого настоящего страха. А то, что это страх, парень окончательно понял минуту назад, когда провернул своё «дело». Если поначалу ему казалось, что Тому он просто неприятен, то спустя несколько дней, особенно после похожего случая в баре, Курту эти странные реакции больше напоминали именно страх. Том его боялся, непонятно почему, но до такой степени, что даже не решался лишний раз смотреть в сторону младшего брата своей второй половины.