Shaya: Я же говорю правду))
K2: Это нифига не романтично. А что Билл скажет?
Shaya: Он не знает?
K2: Никто не знает!
Shaya: Проблема… А чего ты хочешь от Тома?
K2: Ничего не хочу…
Shaya: Точно?
K2: Точно! Я ещё не совсем рехнулся, чтобы отбивать парня у своего же брата… Мне это не нужно…
Shaya: Самоотверженности в тебе – хоть отбавляй.
K2: Сама подумай. В чём смысл? Билл его любит. Он, конечно, при мне такого не говорил, но это видно сразу. Я не хочу ссориться с ним. Или разлучать их. Да и, тем более, нафига я ему нужен? Когда рядом Билл.
Shaya: То есть, ты не хочешь с Томом быть?
K2: В сотый раз говорю – НЕТ!
Shaya: Тогда веди себя, как обычно. Ты же не станешь бросаться на него и всякое такое…
K2: Нет, конечно.
Shaya: Ну вот видишь! Посмотришь на них обоих, на Тома этого. Может, и не почувствуешь ничего.
__________________
✰ ✰ ✰
Железнодорожный вокзал Киля ничуть не изменился. Разве что сейчас, почти в десять часов вечера, народу было гораздо меньше, чем в то утро год назад, когда Курт впервые посетил прибрежный город. Но даже несмотря на небольшое скопление народа, он всё равно не мог разглядеть того, кто должен был приехать за ним.
Курт вытянул шею и встал на цыпочки, осматривая зал ожидания. Его брату было бы непросто смешаться в толпой, Билла бы он заметил сразу. На мгновение у Курта в голове родилась бредовая мысль – а что, если брат послал Тома встретить его? Но мысль быстро скрылась, когда он яростно замотал головой. Билл бы так не сделал, более того, менее часа назад он позвонил брату и заверил, что будет ждать в здании вокзала, недалеко от главного входа.
Курт в очередной раз вытянулся, оглядывая почти опустевший зал. Опозданию Билла, впрочем, он не слишком удивлялся, его брат был способен на любое безумство, а уж пунктуальностью не отличался никогда. Оставалось только гадать, каким образом он умудрялся уже второй год сотрудничать с местными СМИ и заработать репутацию отличного репортёра. Видимо, привычка опаздывать на работу не распространялась…
Курт не успел закончить мысль, как вдруг на него сзади кто-то набросился с громким воплем. Парень покачнулся и точно бы упал, если бы его не придержали за плечи. Младший Каулитц в испуге обернулся, но тут же расслабленно выдохнул. Старший брат, не изменяя себе, подкрался сзади и устроил «сюрприз».
Билл стоял напротив, светясь улыбкой и совсем не обращая внимания на осуждающие взгляды со всех сторон. Он окинул Курта быстрым взглядом с головы до ног и воскликнул, прихлопнув его по плечу:
- Ну наконец-то! Я тебя обыскался!
- А где «привет»? – пробурчал Курт, потирая плечо. Билл хоть и был худощавым, но силы в его теле было поболее, чем у многих спортсменов.
- Приве-е-ет! – в очередной раз взвыл Билл, заключая брата в объятия.
Курт обмяк и, расслабившись, рассмеялся. Может, Билл и жил вдали от них, мало общался с семьёй и не вдавался в подробности своей нынешней жизни, но характер его ничуть не изменился.
Через несколько минут братья уже сидели в машине и на небольшой, но максимальной в населённом пункте скорости, ехали в сторону моря. Билл не умолкал ни на секунду, без устали треща о том, как он рад, как Курт вырос, какие он уже строит планы и как его достали непонятно откуда взявшиеся в одиннадцатом часу вечера пробки.
Курт слушал брата в пол-уха, глядя то на дорогу, то на улыбающийся профиль. Билл практически не изменился за те три года, что жил вдали от семьи – только причёска стала намного короче и прибавилась пара проколов в ушах. Но он до сих пор красил свои светлые от природы волосы в чёрный цвет, обладал неподражаемой мимикой и улыбался так, что всё вокруг начинало светиться. Старший Каулитц был человеком, притягивающим к себе не только приключения, но и людей, и Курт не мог не завидовать, конечно, по-доброму. Хотя осознавать то, что живёшь в тени своего брата, было несладко.
Сколько Курт их помнил, Билл всегда был центом внимания, балагуром и главным заводилой в компании. Он в два счёта ставил на уши весь дом и мог развеять скуку на любом унылом сборище. Лёгкий характер позволял ему запросто сходиться с людьми и вызывать у них только положительные эмоции. Билл находил общий язык абсолютно со всеми, в то время как Курт чаще всего ощущал себя так, будто ему затолкали мочалку в рот. Мало того, Билл унаследовал от родителей всё самое лучшее в плане внешности – красивое материнское лицо, её природную стройность и гибкость, высокий рост отца. И, самое главное, их способности к гуманитарным наукам. Курт, низкий сероглазый шатен со склонностями к математике, совсем не выглядел сыном кареглазых лингвистов. Мать, успешная писательница, и отец-полиглот, сами будучи не в состоянии решить банальное уравнение, никак не могли обучить сына правилам орфографии, поэтому вскорости плюнули на это дело, позволив мальчику пойти по другой тропе. Билл же, до поры до времени, оправдывал большую часть их ожиданий – выучил два иностранных языка, с четырнадцати лет участвовал в литературных конкурсах, а после школы пошёл на факультет журналистики, где блистал талантами целых два года. Едва поступив в первый класс, Курт столкнулся с тем, что позже он стал называть «проклятие Каулитц» - к нему напрочь приклеился ярлык «брат Билла», того самого, которого обожала вся школа. И хоть между ними и была разница в восемь лет, он всё равно ощущал, что неизменно находится в тени прекрасного во всех отношениях брата.
И если до прошлого года Курт сравнивал себя и Билла лишь в плане достижений и умения общаться с людьми, то после встречи с Томом и осознания мгновенно вспыхнувшего чувства, он провёл и «внешний» анализ. Раньше Курт не особо заморачивался насчёт своей внешности, но в тот момент он пришёл к совсем неутешительным выводам. Сейчас, в свои пятнадцать лет, он едва доставал макушкой Биллу до плеча. Телосложением он был немного плотнее, у него не было длинных стройных ног и тонкой талии, ради взгляда на которые парни, не только геи, сворачивали шеи. Его серые тусклые глаза с треском проигрывали карим очам Билла и его умению расстреливать ими всех вокруг. Его брат был по-настоящему привлекателен, обладал какой-то двуполой красотой, что выделяла его из толпы. Курт же в ней терялся.
Однако, несмотря на стопроцентный шанс взрастить в себе ненависть к затмевающему его брату, Курт по-настоящему любил Билла, как только возможно любить родного человека.
- О чём думаешь? – старший Каулитц задорно подмигнул младшему.
- Да так просто, - Курт встряхнул головой, одновременно зевая. – Устал немного.
- Ничего, сейчас спать ляжешь и… да чтоб ты провалился, козёл! – вдруг выкрикнул Билл, высовываясь из окна и показывая подрезавшему его «Седану» средний палец.
Курт фыркнул от смеха, глядя на раздосадованного брата. Билл заметил его веселье и рассмеялся сам.
- Ты давно на четыре колеса пересел?
- Полгода уже, - быстро ответил Билл, сворачивая на безлюдную дорогу, ведущую к частным домам.
- Ты вроде никогда не проявлял особого интереса к автомобилям.
- А ты теперь всегда так помпезно выражаешься? – усмехнулся Билл, притормаживая у невысоких ворот.
- Не всегда, - сконфуженно отозвался Курт, рассматривая сквозь лобовое стекло забор, окружавший прятавшийся в темноте дом. По материнским рассказам он понял лишь то, что Том и Билл приобрели, наконец, достойное жильё. Но в подробности никто не вдавался, и Курту уже не терпелось увидеть, как живёт его брат.
Как оказалось, общий дом Каулитца и Трюмпера в разы уступал тому особняку в Мюнхене, где братья провели большую часть своей жизни. Курт бы даже назвал дом скромным, по собственным меркам. Но по сравнению с прошлым годом и лофтом, где одно большое помещение служило и кухней, и гостиной, и спальней хозяевам, это был уже заметный прогресс.