Вскоре печальная процессия потянулась от часовни к кладбищу. Все, что происходило дальше, напоминало кошмарный сон, из которого я никак не мог вырваться. Люди продолжали произносить дежурные фразы. Со всех сторон раздавались горькие всхлипы и приглушенный шепот. А я стоял, словно в трансе, и не желал вникать в их бесполезный лепет.
Наконец все было кончено. Кладбище опустело. Остался только я в окружении белых надгробий и мраморных памятников. Словно подстраиваясь под мое настроение, небо снова затянуло тучами. Холодные капли застучали по плитам, разбивались о рыхлую землю, пузырясь и пенясь, превращая ее в черную жижу.
-- Девин, нам пора. -- Алексис бесшумно приблизилась ко мне и коснулась плеча.
В последний раз взглянув на усыпанную цветами могилу, я мысленно простился с любимой и направился к воротам кладбища, расплывчатым пятном виднеющимся в тумане. Алексис шла рядом, не пытаясь поддеть меня или сказать что-нибудь невпопад, что обычно у нее неплохо получалось. К счастью, утешать меня тоже не собиралась. За одно только это я был ей сейчас благодарен.
-- Ты говорила с гостями? Что-нибудь узнала? -- оказавшись за высокой кованой оградой, спросил я.
-- Ничего существенного, -- поморщилась Наблюдательница. -- Все безмерно скорбят, плачут и стенают. Хотя, больше чем уверена, траур долго не продлится. Стоит им пронюхать о какой-нибудь новой эпатажной вести, как о бедолаге Уистлере сразу позабудут. Ты ведь знаешь, народ всегда одинаков: подавай ему крови и зрелищ.
Я скосил на девушку раздраженный взгляд. Ошибочно предположил, что Брук поняла, каково мне сейчас и решила хотя бы на время не приставать со своими идиотскими подковырками. Куда там! Интересно, ей в принципе знакомы такие понятия, как сострадание, сочувствие? Вряд ли.
До Бюро ехали молча. Если бы Алексис не перестала язвить, боюсь, я бы не сдержался и она, подобно Кеннингу, отправилась прямиком в больницу с честно заработанной травмой. На свое счастье, Наблюдательница вовремя поняла, что я на пределе, и предпочла заткнуться.
Блейка в кабинете не оказалось. Зато в кресле начальника обнаружился Николас. Друг что-то увлеченно печатал, ударяя одним пальцем по клавиатуре печатной машинки.
Не отрывая от листка глаз, Росс произнес:
-- Адам уже в курсе. Отправился в Вильтон-ярд...
-- На труп полюбоваться? -- как всегда не к месту ляпнула Брук.
Николас поднял на нее недовольный взгляд, намереваясь что-то ответить, но потом передумал и спокойно сказал:
-- Как только станет что-нибудь известно, Блейк сразу даст нам знать. Вы допросили гостей?
-- Да, но, к сожалению, ничего стоящего узнать не удалось. Никто из присутствовавших на похоронах не вызвал у меня подозрений, а мистер Уистлер был так поглощен своими переживаниями, что постоянно увиливал от обязанностей сыщика.
Я метнул на девчонку разъяренный взгляд. Едва сдерживая клокотавший внутри гнев, прошипел:
-- Алексис, ты забываешься. Еще одна фраза в таком тоне и сегодня вместо прошлого отправишься прямиком в ад. Думаю, такой вариант устроит многих.
Брук недовольно фыркнула и отвернулась. Обойдя кресло, встала за спиной Ника.
-- Что печатаем?
-- Разбираюсь со старыми делами. Отойди, пожалуйста. -- Николас вырвал из машинки белый лист, поднялся и с поспешностью запихнул документ в шкаф. Повернув ключ в замке, сунул его в нагрудный карман. Уходя, попросил нас дожидаться его в кабинете.
Стоило Николасу скрыться за дверью, как Алексис, радостно прошептав: "Как удачно все складывается!", метнулась к секретеру. Несколько раз дернула за ручку, но шкаф был заперт.
-- За такое могут и уволить, -- предупредил я.
-- А тебе никогда не хотелось узнать, какие документы хранятся в святая святых Блейка? Раз выпала такая возможность... -- Наблюдательница вытащила из волос шпильку и присела на корточки.
-- На твоем месте я бы не стал этого делать, -- предостерег ее.
-- Я только посмотрю. -- Янтарные глаза горели от нетерпения, руки тряслись, отчего шпилька все время выскальзывала из замка.
Интересно, что она собирается там отрыть? Вряд ли Алексис двигало простое женское любопытство. Брук не из тех людей, которые совершают рискованные поступки без веской на то причины. По всей видимости, она искала что-то определенное и считала, что если уж я не помогу ей в этом, то мешать точно не буду. Зря.
Подойдя к девушке сзади, схватил ее за плечи, хорошенько встряхнул и поставил на ноги. Вырвал из непослушных пальцев заколку, вернул ее в положенное место, то есть попросту засунул в каштановую гриву нашей воинствующей интриганки. Алексис растерялась и не сразу поняла, что произошло, а когда до нее все-таки дошло, разразилась площадной бранью. На какое-то время я даже опешил. Никогда бы не подумал, что с уст молодой девушки могут срываться подобные выражения.
Ее гневная тирада была прервана возвращением Ника. Тот не стал выяснять, по какому поводу лаемся, лишь обронил, что дозволение на первое путешествие у него в кармане и чтобы мы, не теряя времени, отправлялись в Часовую башню.
Наконец-то! Если бы не все эти формальности, ходатайство перед Советом и прочую ерунду, мы бы сто раз уже могли вернуться в вечер смерти Авроры. К сожалению, к разряду срочных расследований, не терпящих отлагательства, относились только те, которые касались непосредственно сильных мира сего и самых влиятельных людей королевства. Ни меня, ни Аврору к таковым не причисляли, поэтому нужно было ждать, пока Совет соизволит дать добро.
-- Лестер уже ждет вас, -- проинформировал Росс и, вернувшись в кресло, придвинул к себе печатную машинку. Потом окликнул меня. В серых глазах друга на миг проскользнуло беспокойство. -- Девин, только без глупостей.
-- Не извольте беспокоиться, -- огрызнулся я и услышал посланный мне вослед возглас:
-- Ты ведь понимаешь, что ждет тебя в случае неповиновения?
Я хмуро кивнул и захлопнул дверь.
Начальство всегда узнавало, если кто-нибудь из Наблюдателей нарушал правила. И утаить что-либо от вездесущих членов Совета, которых поименно знал только Блейк, еще не удавалось никому.
По винтовой лестнице мы поднялись в Часовую башню. Алексис, раздосадованная тем, что я помешал ей порыться в чужих документах, демонстративно хранила молчание, всем своим видом показывая, как ей претит мое общество и как она жалеет о том, что согласилась со мной работать. Мне же ее молчание было только на руку, появилась возможность подумать и решить, как избавиться от нее на время, чтобы самому разобраться с убийцей. Разумеется, оставаться просто сторонним наблюдателем смерти любимой я не собирался.
От одной мысли, что через каких-то несколько минут удастся спасти Аврору, на сердце становилось спокойней. Скоро эти минувшие дни перестанут существовать, их место займут новые, в которых Аврора будет жива, и перед ней откроется счастливое будущее.
Фад -- высокий крупный мужчина в сером шерстяном сюртуке -- уже ждал нас. Расхаживал взад-вперед, заложив руки за спину и задумчиво глядя себе под ноги. Несмотря на свой рост и внушительные габариты, посреди огромного зала Лестер казался маленьким лилипутом. Как и вчера, по витражной яйцевидной крыше барабанил дождь, в канделябрах горели свечи, не способные осветить большое пространство. В самом центре, на пьедестале, лежали серебряные часы с откинутой крышкой.
Когда дверь отворилась, Лестер поднял голову и подозвал нас к себе.
-- Вы окажетесь там приблизительно за полчаса до убийства, -- сказал он. -- Этого будет достаточно, чтобы все выяснить. Надеюсь, обойдется без эксцессов, -- в упор посмотрел на меня начальник временных телепортаций.
И этот туда же!
-- Будьте спокойны, -- выдержав испытывающий взгляд, бесстрастно солгал я.
-- Хорошо, -- удовлетворенно кивнул Фад и направился к возвышению. Мы последовали за ним.
На полпути он остановился и, несколько раз звучно чихнув, принялся с поспешностью доставать из нагрудного кармана платок.