Мысленно послав его к чертям собачьим, вышла на улицу. На душе, если честно, было муторно: то ли это встреча с альвом оставила неприятный осадок, то ли то, что собиралась совершить, не давало покоя. Я, конечно, не позволю, чтобы мое благосклонное отношение к Уистлеру спутало мне все карты. Понятно, что он такого не заслужил, но ведь кем-то же нужно жертвовать. Не себя же подставлять под удар!
Поэтому постаралась в зародыше придушить все сомнения и сосредоточиться на чем-нибудь более приятном. Например, на предстоящей встрече с Шейроном. Надеюсь, он не забыл о том великолепном колье, только оно сможет заглушить горечь от расставания с парой изумрудных сережек.
Теша себя такими мыслями, вышла из переулка и направилась к мосту. Прохожих на улице было немного. Ставни на первых этажах, отведенных под магазины, давно закрыли, народ разбрелся по злачным местам. Только какой-то пьянчуга, пошатываясь и прижимая к груди заветную бутылку, распевал на мосту похабные песни. Как назло, поблизости не было ни одного кэба, а тащиться до центра города на своих двоих мне как-то не улыбалось.
Окончательно стемнело. Редкие звезды то и дело скрывались за тучами, молодой месяц прочертил по реке тонкую линию. На другом конце дугообразного моста заметила омнибус и, подобрав юбки, побежала вперед, размахивая рукой и стараясь привлечь внимание кондуктора, стоящего на ступенях с фонарем в руках. До чего не люблю городской транспорт, но сейчас не до капризов. Уж лучше терпеть толкотню, нежели брести по холоду. Стоит отметить, повозка была пуста. Хоть в чем-то мне подфартило. Никто рядом вонять не будет.
Не успела за себя порадоваться, как из-за ближайшего к мосту здания вывернула карета и затормозила прямо возле меня. Хлопнули дверцы. Двое мужчин в черных плащах и широкополых шляпах метнулись в мою сторону. Один заткнул рот кляпом, другой подхватил на руки и поволок к экипажу. Мне оставалось только беспомощно дрыгать ногами, на что похитители не обращали никакого внимания и ловко запихнули меня внутрь повозки. Там нас поджидал третий. Это я поняла, когда в плечо вонзилось что-то тонкое и острое. Мир вокруг стремительно завертелся, и последнее, что успела разобрать, это несущегося навстречу нам контролера, в руках которого по-прежнему мигал фонарь. Желтое пятно увеличивалось, пока не ослепило меня ярким светом.
День десятый
Девин
Последние полчаса я тщетно боролся с зевотой, вслушиваясь в назойливое жужжание напомаженной леди и рассеянно кивая в такт ее излияниям. Уже давно перевалило за полночь, но эта наглая свора, презрев все правила приличия, и не думала расходиться. Гостиная полнилась заливистым смехом, в столовой звенел фарфор. Милые дамы не переставали угощаться чаем и сэндвичами (и куда в них столько лезет?!), на время выпав из модного образа анорексичных барышень. В будуаре на втором этаже громыхала уже не знаю какая по счету мелодия, грозясь уничтожить мои барабанные перепонки. Ей вторило треньканье давно расстроенного рояля, оккупированного "красоткой" из театра, той самой, с лошадиной челюстью, вообразившей себя непревзойденной пианисткой и решившей добить меня окончательно. Это ей почти удалось.
От дорогих пестрых нарядов и гирлянд украшений, которыми были обвешаны наши гостьи, рябило в глазах. Вот бы стать на время слепоглухонемым или превратиться в невидимого...
На сей раз маменька превзошла саму себя, умудрилась в короткий срок оповестить всех незамужних и богатых девиц в радиусе, наверное, тысячи и тысячи миль. Словно пчелы на мед слетелись они сейчас на мою бедную голову, и каждая мечтала превратить меня в своего трутня. Но я так просто не сдамся!
Стоило отделаться от одной прилипучей кокетки, как ее сменяла другая. Не получилось спрятаться даже в собственном кабинете. Только опрокинул в себя бокал бренди и почувствовал, что гул в голове начинает постепенно стихать, как дверь, скрипнув тонким сопрано, впустила очередную конкурсантку. На мое плечо опустилась пухленькая надушенная ладошка.
-- Мистер Уистлер, а я вас повсюду ищу, -- жеманно протянуло небесное создание, взмахнув ресницами-опахалами.
Я со стоном опустился в кресло. Непрошенная собеседница тут же примостилась рядом и принялась, словно заведенная, плести что-то насчет преклонения передо мной, моей профессией, моей матерью и всем нам сопутствующим. Поэтому, когда кто-то начал отчаянно дергать шнурок звонка, я сорвался с места и со скоростью звука помчался в холл, опередив размеренно выступающего Хэтча и резво семенящую мать, пожелавшую лично выяснить, кто посмел потревожить почтенное семейство Уистлеров в столь поздний час.
Надеюсь, это из моего Бюро, -- вознес самую горячую молитву, на которую был только способен. Не стану даже возражать, если на город обрушилась божья кара. Все равно лучше, чем этот щебечущий рай.
Но такого пердимонокля точно не ожидал. Стоило распахнуть дверь, как мне в грудь впечатался чей-то кулак. Под хриплое сипение (воздух никак не желал наполнять легкие) и синхронное "ах!" высыпавших из гостиной барышень, я по инерции сделал несколько шагов назад и растянулся посреди холла, нечаянно задев напольную вазу. Тонкий фаянс жалобно звякнул и приказал долго жить. Маман возвела руки в немом укоре и по привычке собралась имитировать обморок, тем самым поставив последний аккорд в этой маленькой импровизированной пьесе, но передумала, решив досмотреть ее до конца.
На секунду замешкавшись, Шейрон недоуменно обозревал собравшихся. Нет бы дойти своим слабым умишком, что момент для "дружеского" визита выбран не самый удачный, но он с упорством дикого кабана ринулся на меня. В глазах читалось явное намеренье пересчитать мои зубы, которыми я, кстати говоря, очень гордился. Благо, успел увернуться и порадоваться своей реакции, а так же от души посочувствовать Вильерсу, потому что его кулак, пройдя всего в паре дюймов от моего лица, угодил в мраморную грудь обнаженной красавицы. Статуя лишь слегка покачнулась, а бедняга Шейрон взвыл не своим голосом. Воспользовавшись дезориентацией противника, я подскочил к нему. Хук справа получился удачным. Подтверждением этого была согнутая пополам фигура бастарда, а впечатлительная публика издала дружное "ох!". Никак не пойму, на чьей она стороне: моей или этого наглого ловеласа.
-- Прости, но я не боксерская груша и не привык участвовать в боях без правил, -- рыкнул на поверженного противника.
Тот гневно уставился на меня и заорал:
-- Где она?!
-- Не пробовал прочистить мозги? Кажется, они у тебя основательно засорены, -- огрызнулся я, борясь с желанием опробовать на недоумке свой коронный удар в челюсть. Для профилактики. Чтобы в следующий раз неповадно было лезть на меня с кулаками.
Прекрасная половина человечества, раскрыв рты, следила за развитием событий, поочередно переводя взгляд с одного "соперника" на другого.
А белобрысый и не думал усмирять свой норов.
-- Повторяю, где Алексис?! -- звуки из него вырывались с каким-то подозрительным бульканьем, еще чуть-чуть и захлебнется собственной желчью.
-- Я что, похож на похитителя чужих любовниц?! Поищи ее лучше в своей постели. И вообще, женщины в настоящее время меня в принципе не интересуют!
Барышни снова охнули, теперь уже с возмущением, а Шейрон как-то странно на меня посмотрел.
-- Мужчины тоже, -- поспешил я снять с себя гнусные подозрения.
Бастард никак не желал утихомириваться. Оттолкнув меня, понесся к лестнице и, распихивая замерших на ступенях бледнолицых красоток, взлетел наверх. Потирая ушибленные ребра, я поплелся следом. Недалекому ухажеру Алексис и в голову не пришло, что уединиться с кем-либо, когда весь дом роится этими алчными мисс, каждая из которых мечтает заполучить меня в безраздельное пользование, при всем желании не получилось бы.
Шейрон тщательно обыскал спальню, даже заполз под кровать (не доверял, наверное, своему зрению) и заглянул в платяной шкаф.
-- Посмотри хорошенько под шляпой, -- не отставал я от него ни на шаг.