Она очнулась, когда рядом с ней на широкий подоконник кто-то присел.
— Гермиона, ты в порядке? — услышала она голос Нотта.
Гриффиндорка повернулась к парню, тот, хмурясь, вглядывался в её глаза.
— У меня в последнее время часто болит голова, я пришёл за лекарством. — он положил руку ей на плечо. — Ты тоже приболела?
Гермиона открыла было рот, чтобы попытаться что-то ответить, но не выдержала, уткнулась ему в плечо и горько заплакала не сдерживая лавину слёз.
Теодор застыл от неожиданности, сглотнул. Он осторожно приобнял девушку.
— Тише-тише, что случилось? — спросил слизеринец дрогнувшим голосом. — Расскажи мне, может я смогу помочь...
— Нет, Тео... Мне уже ничего не поможет... — всхлипывала она громко, вымачивая его белую рубашку своими горькими слезами. — Моё сердце не склеить...
— Гермиона, не говори так! Всё можно вылечить! — он прижал её к себе крепче. — Хочешь, принесу воды? Или лекарство! Держи.
Он протянул ей свой белый носовой платок с монограммой “ТН”, а Гермиона ещё сильнее заплакала, вспомнив платок Малфоя, которым он когда-то утешал её.
Почему он так с ней поступил? Как он мог? Что с ним такое, неужели это все чтобы за что-то наказать, жестоко растоптав её чувства? Чтобы поднять её, как на крыльях своего дракона, до самых небес и скинуть в самую глубокую чёрную яму? Всё это, чтобы унизить её? Может быть это такое развлечение у аристократов? Или они сговорились со Снейпом уничтожить её морально? Но зачем? Как он мог так хорошо притворяться? Она же видела свет в его глазах! Он заботился о ней, он ласкал её, целовал и ни разу ни в одном его движении или слове она не услышала фальши... Как она могла так ошибаться? Он просто прошёл мимо, как будто она никто, какая-то моль, букашка, мусор у его ног! Он целовал теми самыми губами другую. Страстно целовал!
— О, Мерлин! — воскликнула она вслух, чтобы прекратить этот бессвязный поток мыслей в своей голове.
Теодор тихо гладил её по волосам, не зная что и сказать.
— Всё будет хорошо... — выдавил он, приподняв её мокрое личико, в его глазах заискрилась странная надежда, но Гермиона не видела ничего, сквозь застилающую пелену слез. — Если хочешь, поплачь ещё.
— Тео, прости, я должна была держать себя в руках. — она шмыгнула носом, ощущая огромную пустоту там, где находилось сердце. — Мне надо идти.
— Не извиняйся... Мы же друзья, ведь так? Мне можно довериться.
Гермиона вытерла глаза и нос его платком.
— Спасибо тебе, Теодор! Я знаю. — она погладила его по руке и тихо проговорила. — Ты очень хороший. Я пойду, наверно. Уже поздно...
— Я провожу тебя. — Нотт встал с подоконника вместе с гриффиндоркой и последовал за ней.
А она шла, словно сомнамбула, думая, как же ей теперь быть. После того, как она увидела Драко в объятиях Астории, она чувствовала себя настолько униженной, что ей хотелось поскорее закончить школу экстерном и сбежать из магического мира куда-нибудь далеко-далеко, может быть даже в Австралию, лишь бы не слышать и не видеть никого и ничего, что напоминало о сегодняшнем дне. И особенно о Драко Малфое.
Она завернула за угол и в неё чуть не влетел тот, кого она сейчас совершено не хотела встречать. Она сразу же отскочила от него к Теодору.
— Гермиона, ты плачешь?! — Малфой бросился к ней с беспокойством в глазах. Но Гермиона отвернулась, не понимая, что происходит и как ей реагировать на этот вопрос.
Драко нахмурился и злобно взглянул на Теодора.
— Что ты сделал с ней?
Теодор закрыл Гермиону от блондина своей широкой спиной и процедил сквозь зубы:
— Иди куда шёл, Малфой!
— Что с ней? — гневно прорычал Драко. — Ты обидел её, психованный ублюдок?
Он был одного роста с Тео и стоял ощерившись, как хищный зверь.
— Закрой рот! – ещё более холодно выплюнул брюнет, отстраняясь. — Я ещё раз повторяю, иди куда шёл и не лезь к ней!
— Гермиона, что он сделал с тобой? — выкрикнул Драко, не понимая, что происходит, сходя с ума от её странного молчания.
Гермиона резко вышла к нему из-за Тео и дрожащим от ярости голосом крикнула:
— Это ты сделал! Ты, а не он! Не понимаю только зачем? Наверно, это доставило тебе огромное наслаждение, Малфой! Но больше я не буду твоей игрушкой! — Драко, раскрыв глаза в изумлении, непонимающе смотрел на неё.
— О чем ты, мать твою?! Грейнджер! — он хотел схватить её за руку, потому что она шагнула в сторону, чтобы уйти.
— Нет! Хватит! — крикнула Гермиона, стряхивая его пальцы, и побежала по коридору, сдерживая новую волну истерики. Ей не хотелось расплакаться перед этим предателем! Не дождётся!
— Грейнджер! Да поговори ты со мной! — Драко сделал шаг в сторону, чтобы побежать за ней, но Теодор достал свою палочку и хладнокровно бросил ему в спину:
— Ступефай! — и блондин, застыв, повалился на пол посреди коридора.
Теодор догнал Гермиону и все-таки проводил до Гриффиндорской башни.
— До завтра! — обнял он её на прощание. — Всё наладится. Верь мне, я сделаю все, чтобы ты была счастлива!
Она устало подняла на него взгляд и увидела, что слизеринец будто повеселел. Гермиона непонимающе улыбнулась ему, отметив, что выглядит он потрясающе – высокий, темноволосый, с белозубой улыбкой и яркими серо-зелёными глазами, такого только фотографировать для журналов. Красивый, умный, добрый! Почему она влюбилась не в него?
Гриффиндорка погладила его по руке, которой тот неосознанно перебирал её кудрявую прядку на плече.
— Тео, спасибо тебе за поддержку! — она поцеловала его в щеку и грустно поплелась к портрету Полной дамы.
В спальне она сразу же завалилась на кровать прямо в одежде. В комнате у шкафа копошилась одна только розововолосая Лаванда. Она усердно украшала висевшее в воздухе жёлтое бальное платье маленькими розочками.
— Гермиона, что-то случилось? — спросила девушка, бросив недоуменный взгляд на кудрявую.
— Устала, как фестрал после перевозки тысячи карет! — выдохнула Гермиона в подушку. Слёз уже не было, она мысленно поблагодарила Тео, за то что он вынес её истерику и не донимал расспросами.
— Гермиона, можно уже расслабиться. — улыбнулась Браун, — Ты и так самая лучшая ученица Хогвартса. Завтра Рождественский бал, и он будет потрясающий! Девочки постарались!
В окно застучала маленькая школьная коричневая сова. Шатенка подскочила в кровати. Лаванда хмыкнув, открыла окошко и Гермионе на столик упал пергамент со словами:
“Что случилось? Окард.”
Лаванда краем глаза увидела, что написано в записке и усмехнулась:
— Кто такой Окард?
— Один придурок! — сжала губы кудрявая и хотела выкинуть записку в окно, вслед за вылетевшей совой.
— Ответь ему. Вам нужно поговорить. — сказала вдруг розововолосая монотонным голосом и продолжила свою кропотливую работу.
— Что ты сказала? — Гермиона, поежившись от непонятного чувства, покосилась на подругу. — Лаванда?
Та посмотрела на неё странным взглядом:
— Я ничего не говорила... А что?
Гермиона про себя ругнулась. Лаванда и Парвати увлекались предсказаниями на занятиях Трелони. Наверно, следовало её послушать...
— Что ж, — она вытащила перо из своей шевелюры, кудряшки разлетелись по спине и плечам.
Уселась за столик и, макнув перо в чернила, написала на пергаменте:
“-Я же видела тебя, и ты это знаешь! Можешь больше не делать из меня дуру. Всё кончено.”
На записке тут же проявились слова, написанные его идеальным почерком:
“Что именно ты видела?”
Он ещё издевается! Она не могла думать об этом, а он хотел, чтобы она написала!
“Как ты... — она замерла, сердце кольнуло, но она продолжила. — Ты целовался с Асторией около лазарета”
Она выдохнула и закрыла глаза. Что же он соврет на этот раз? Зачем она продолжает ждать его оправданий? Она точно мазохистка!
Его сообщения посыпались градом.
“Ты сошла с ума?”
“Может тебе это приснилось?”
“Такого не могло быть!!! Только если я был под Империусом! Но я этого не помню!”
Гермиона закатила глаза, ей стало противно. Как можно так лгать! Он был в своём уме и не выглядел зомбированным! Лжец! Наверно, сидит сейчас вместе с Асторией и смеётся, как же он здорово пудрит мозги этой гриффиндорской дуре.