Прямо противоположное мнение было высказано и подробно аргументировано Т. О'Рахилли. Пятичастное деление страны было абсолютно неизвестно в момент, когда зародились героические сказания о подвигах уладов.
Занимать воображение сказителей той эпохи, по его мнению, могло лишь одно – борьба уладов, принадлежащих к догойделскому слою населения Ирландии, с последними кельтскими переселенцами на остров, коннахтцами. О Коннахте речь идет, собственно, и в «Похищении Быка из Куальнге», но для Т, О'Рахилли это вовсе не коннахтцы, имевшие своей столицей Круахан на западе страны, а те переселенцы, которые, захватив сначала восток страны, обосновались в Таре. Таким образом, первоначальными врагами уладов были не западные, а юго-восточные соседи, в битвах с которыми отличались их воины. Затем, по мнению О'Рахилли, гойделы продвигались на запад, захватывая все новые территории и в более позднюю эпоху стали связываться исключительно с западной частью страны. Ко времени оформления «Похищения Быка из Куальнге» такое положение представлялось единственно возможной реальностью и, сталкиваясь с подлинной уладской традицией, писцы и оформители саг попадали в трудное положение. О'Рахилли считает, что если бы сказания уладского цикла ограничились описанием столкновений уладов с, так сказать, поздними коннахтцами (т. е. узко локализованными), они никогда не смогли бы получить общенациональное распространение и завоевать такую известность, которая выпала на их долю. И вот, чтобы исправить положение, образованным ирландцам приходилось выдумывать никогда не существовавшую коалицию четырех королевств, якобы объединяющихся для борьбы с северной частью страны. С этой же целью была «сконструирована» ситуация, мало реальная для их времени – все правители королевств некоторое время были самостоятельны, и король Тары не считался (пусть номинально) правителем всего острова. И все же, полагает упомянутый нами исследователь, какие-то крупицы памяти о действительном положении вещей сохранились. Доказательство этому – то, что в саге путь войска Медб не логически прям, а несколько отклоняется к востоку, так как представление о том, что противники уладов были людьми из Тары, якобы еще не совсем забылось. Достаточно взглянуть на карту, чтобы убедиться, что это действительно так{415}, однако остается не совсем понятным, зачем кому-то понадобилось делать эту уступку старинной правде, когда предпринимались все усилия, чтобы она была искажена. Приходится настаивать на этом слове, ибо О'Рахилли не умаляет сознательного элемента при обращении ирландских literati с материалом традиции. Вообще, в изобилующей плодами скрупулезного анализа работе ирландского исследователя приложено немало усилий, чтобы показать ту или иную степень фиктивности информации, содержащейся в саге, иначе говоря, продемонстрировать ее очень слабую «отражающую способность» по отношению к исторической правде. Его позиция по существу сводится к тому, что сага не несет никакой информации, или по крайней мере ничему точно не соответствует – она затемняет смысл и предельной фантастики, т. е. мифологии, и предельной реальности, т. е. исторической правды. Хотя такое утверждение выглядит несколько утрированным, оно недалеко от истины. Легко понять, что из этого следует: полученные исследователем материалы обречены на бросающуюся в глаза фрагментарность. Саге, да и не только ей одной, отказано в роли призмы, фокусирующей различные лучи и отражающей что бы то ни было лишь постольку, поскольку она имеет свою правду и цельность. Между тем, эта правда и цельность у саги безусловно имеется, и отражать сага может только потому, что не сливается с отражаемым.
В последнее время теория О'Рахилли не может быть принята как целое еще и потому что предполагаемая им датировка гойделского вторжения в Ирландию (последнее столетие до нашей эры) по общему мнению не соответствует действительности. Относительно устойчивое этническое лицо остров получил по-видимому на несколько столетий раньше. Между тем относительно недавние разыскания Джеймса Карни с несколько неожиданной стороны продемонстрировали, что О'Рахилли, возможно, уловил некоторые достаточно глубоко запрятанные особенности предыстории саги.
Карни, в противоположность Келлехеру (см. выше), не считает, что к VII в. «Похищение Быка из Куальнге» было популярно лишь в каком-то одном районе Ирландии. Он готов, скорее, согласиться с тем, что говорится на этот счет в истории о том, «Как было найдено «Похищение Быка из Куальнге»» – иными словами, полагает, что сага существовала в традиции как бы в растворенном состоянии, имея ряд центров распространения и бытуя в виде отдельных вариантов. Один из них, притом достаточно древний, содержится в не до конца понятной поэме некоего Лукрета. Хотя «Похищение» и не названо там своим именем, ясно, что речь идет об описанных в нем событиях. Между тем изложены они отлично от «канонического» варианта. Так, здесь вовсе не упоминается Коннахт и, похоже на то, что Айлиль и Медб являются правителями Лейнстера, иначе говоря Тары. Иная и завязка сюжета: Медб склоняет Фергуса к предательству, которое он и совершает из-за «тела женщины». Однако самое интересное заключается в том, что место Кухулина, который даже не упоминается автором, занимает Фиак, сын Фергуса, который защищает границы Улада{416}. Все изложенное не позволяет сделать каких-либо окончательных выводов о первоначальном ядре саги, однако лишний раз подтверждает, насколько могла быть сложна ее история.