К столику подошел Володя Ли. Он держал в руке пакетик, который положил на стол у моей руки. Затем как ни в чем не бывало уселся на место и набросился на салат.
Я развернул бумагу. Внутри лежали зубная щетка и крем от перхоти.
— Спасибо, — сказал я холодно. Я устал от этих мальчишеских выходок. — Сколько я вам должен?
— Потом сочтемся.
— Володя, не устраивай купеческих представлений, — сказал Котрикадзе. — Юрий Сидорович их не любит.
— Два вата за все, — сказал Ли.
Я молча передал молодому человеку деньги. Отар Давидович крутил в пальцах тюбик с кремом.
— Так и знал, — сказал он Володе Ли. — Тебе еще учиться и учиться.
— А что?
— Это крем от перхоти.
— Ужас! Я забыл, как по-английски «зубная паста».
Он был расстроен. Меня это раскаяние, как ни странно, несколько примирило с молодым человеком.
— Я сбегаю поменяю, — сказал Ли.
— Не беспокойтесь, я найду применение крему, — остановил я его. — Продолжайте, Отар Давидович. И не старайтесь излагать свои мысли популярно. Надеюсь, моего образования хватит, чтобы следить за ходом изложения.
— Не сомневаюсь, — согласился со мной Отар Давидович. Он отхлебнул кофе. — Недавно нами окончены испытания установки, позволяющей улавливать и измерять напряжения в любой точке земного шара. Следовательно, если мы получаем такого рода информацию, скажем, с Камчатки, мы тут же обращаемся к сейсмическим картам и определяем, нет ли в том месте опасного разлома… Но такие карты составлены далеко не везде.
— В том числе их нет в Лигоне, — догадался я.
— Карт здесь, конечно, нет, — поддержал меня Ли.
— Дело не только в картах, — продолжал Котрикадзе. — Мы засекли сигналы, источник которых находится в четырехстах километрах к северу от Лигона. Конвекционный поток, движущийся по границе разлома, может привести к стрессовой ситуации в течение ближайших недель. При этом в зависимости от характера местности предполагается освобождение энергии порядка…
— То есть будет землетрясение?
— Возможно, крайне сильное. Мы передали наши сведения в академию, а оттуда они были посланы в Лигон.
— Представляете, — вмешался Ли, — взяли данные через половину шарика! Первая удача такого масштаба.
— Вернее, редкое по силе землетрясение, — добавил Котрикадзе.
— И вас пригласили в Лигон? — Я не трусливый человек, но обыденность, с которой они говорили о том, что собираются провести ближайшие дни буквально на вулкане, меня нервировала.
— Для локализации очага и определения даты возмущения мы должны провести полевые исследования.
— И землетрясение, которое вы предсказываете, может начаться в любой момент?
Эти слова вырвались у меня помимо моего желания. И жаль, что я не сдержался. Ли откровенно усмехнулся. Но Отар Давидович был тактичнее.
— Во-первых, оно может вообще не начаться, — сказал он. — Рост напряжения не обязательно приводит к катаклизму. Все зависит от конкретных условий.
— Ну а если?..
— Наша задача — определить сроки и силу землетрясения. И рекомендовать меры по защите населения и имущества.
— Мы как врачи на чумной эпидемии, — сказал Ли. — Совсем не обязательно заражать себя чумой. Лучше, если вылечим других.
В его словах я уловил иной смысл. Ведь известны же случаи, когда врачи сознательно заражали себя чумой. В интересах науки. Хотя в данном конкретном случае…
— А разве местные ученые не могли провести все это без нашей помощи? Ведь землетрясение предсказано…
— Предсказано! — Ли совершенно не умеет владеть собой. Он почти кричал, забыв, что находится в зарубежной стране, где за ним, представителем великой державы, наблюдают тысячи далеко не всегда доброжелательных глаз. — Кому это удавалось до нас? Каждый школьник знает, что над этой проблемой бьются тысячи ученых! Наша лаборатория разрабатывала методику двадцать лет, и ни одного года мы не провели дома…
— Сколько вам лет? — прервал я несколько неуместный поток красноречия молодого ученого.
— Тридцать один. Я кажусь моложе.
К нам подошел майор, которому было поручено осуществлять связь с нашими специалистами от имени лигонской стороны.
Я решил, что высплюсь в самолете, и эта мысль меня утешила. И я занялся делами. Из всего экипажа на аэродроме обнаружился только второй пилот. Дежурный помочь мне не мог — у него еле хватило людей, чтобы обслужить транзитные рейсы. Пришлось связываться через Вана с командованием ВВС. Вместо десяти автоматчиков, которых мне обещали, приехали только восемь. Врач исчез. Зато появился лейтенант из управления пропаганды с кипами листовок и сказал, что летит с нами. Радиста кто-то по ошибке направил в морской порт. При этом возникали тысячи мелочей — то мне звонили из ресторана, чтобы выяснить, кто будет платить за обед для русских, то обнаруживалось, что к миномету, который прислали из штаба округа, нет мин. Потом управление снабжения потребовало, чтобы я обеспечил место директору Матуру, а я этого директора в глаза не видал… На секунду я замер посреди зала, чтобы привести в порядок мысли, и тут рядом со мной возникла тетушка Амара, моя родственница, у которой я жил, когда учился в университете. Она драла с меня за постой дороже, чем в гостинице «Кинг», а удрать от нее оказалось труднее, чем из объятий питона.