И все-таки русские мастера-миниатюристы уделяют этому дракону гораздо больше внимания, чем того требует текст. Змей появляется на шести миниатюрах подряд. На двух он свился, словно затаившись, ожидая своей очереди (Ясон тем временем укрощает волов), на трех развернулся и атакует, на последней попирается героем.
…Язон скоро и смело приходит ко змию. Его же егда же змей к себе приходяща возре, многим свистанием и велиим гласом и грозным поражая воздух, шум створити и испущая дымные пламени, ближней воздух теплым разжиганием и очервлением красит.
Испытания Ясона. Лицевой летописный свод, XVI в.
Этот же змей Ясона потом попадает в очень интересное русское сочинение «Книга естествословная» (XVIII в.). Рассказывая об огромных огнедышащих быках с медными ногами, автор прибавляет к ним в качестве сторожа змея, который еще и свистит смертоносно, что само по себе и не ново для русских змеев. И быки, и змей, как и подобает чудовищам, прежде всего сторожат сокровище (руно), как было и с Колхидским драконом. Испытания же со вспахиванием и засеванием поля здесь отходят на второй план, потому что автора «Книги естествословной» вообще не очень интересуют античные герои.
…еще с ними и змий стрег или дракон превеликий, которой такожде изо уст своих испущал великое пламя, к тому ж имел глас престрашнаго свисту, от коего умирало всякое животно…
Впоследствии, в середине XVIII в., на Руси выходили переводные книги с изложением мифов, из которых становится понятно, что змей в конце концов «поглотил» халкотавров и даже умножился. Сказано, что царь Ээт «к руну огнем дышущих змиев приставил», а Ясон «разумным советом царевой дочери змиев победил».
Дракон в тени
В XVII в. еще один похожий античный сюжет приходит на Русь в составе «Сказания о золотом руне волшебного овна» (это перевод из «Хроники» Мартина Бельского, польского текста XVI в.). Там воевода Ясона Геракл (называемый, как это бывает с еще не очень известными иностранными именами, то Еркулес, то Аркулес) случайно видит, как Гесиону, дочь царя Лаомедонта, приносят в жертву морскому дракону. Узнав от девицы ее печальную историю, герой без лишних слов убивает змея. Сцена поединка не описывается — для автора важнее роль, которую сыграло это событие в развязывании военного конфликта с Троей. На миниатюре конца XVII в. с иллюстрациями к этой истории море буквально кишит таинственными животными. Сразу два морских змея нападают на Геракла и едва ли смогут избежать его дубины, однако сама битва не является центром композиции, да и змеи, несмотря на оригинальные прически, не слишком презентабельны.
Геракл избавляет Гесиону от чудовищ. Хронограф, XVII в.
Драконы остаются в тени человеческих поступков и в важном для русской культуры XVIII в. переводном тексте античного происхождения — «Мифологической библиотеке» Псевдо-Аполлодора, который был переведен, дополнен разнообразными комментариями и издан в 1725 г. В этом обширном собрании античных сюжетов о богах, Геракле, Персее, аргонавтах и других героях неоднократно рассказывается, как наказанные богами цари «предложили» (то есть отдали) своих дочерей на съедение чудовищу, однако ни битвы, ни облик чудовищ совершенно не интересуют ни автора, ни переводчика. Сообщается лишь о намерении принести жертву, а затем — о последствиях спасения девы Гераклом или Персеем. Все эти однотипные монстры переведены как киты. Кит, угрожающий Гессионе, даже ничтожен по сравнению с грозным соперником Георгия Победоносца. Он представляется как некий крокодил, «занесенный» половодьем, который, правда, гоняется за прохожими с известной целью.
…а Посидон напустил Кита, кои был занесен полою водою, который по полю людей ловил, а понеже божественные ответы сказывали, то будут эти напасти отменены, ежели Лаомедонт дочь свою Исиону отдаст Киту снести: того ради он к каменьям, кои были близ моря, привязав ее, Киту предложил…