БОМ. БОМ. БОМ.
Башня Звездочетов.
Вцепившись в свой брус оборонительно-наступательного действия так, что тот чуть не треснул под напором судорожно сжавшихся пальцев, Агафон собрал в кулак всю остававшуюся еще в наличии волю и оторвал себя от спасительно-темной стены.
На цыпочках он подкрался к едва приоткрытой двери и прислушался.
За дверью была караулка. А в ней шла игра в кости. Значит, башню охраняли лю… живые существа. Потому что умруны, насколько он помнил, никогда и ни во что не играли. Даже в свободное время они чистили амуницию, ухаживали за оружием или просто сидели и молчали, глядя перед собой.
Люди… То есть, не покойники. Но почему-то от этого его положение не становилось ни проще, ни понятнее. Значит, надо думать. Если стать невидимым не получилось, значит надо отвлечь их внимание, пока он пробежит через комнату.
О том, чтобы убить их, у Агафона мысли даже не возникало.
Чем их можно отвлечь?.. Сделать что-нибудь с кубиками? Чтобы они поссорились? Но что? Или задуть все светильники? Но тогда он сам рискует вместо лестницы наверх
оказаться прямо в лапах одного из них… Оптимальный вариант, конечно, если бы у них у всех враз прихватило животы и они всем скопом бросились по нужным чуланчикам, освобождая ему проход… Ну-ка, ну-ка…
Заклинания, сообщенные пергаментом, были в полевых условиях невыполнимы, грустно пришел он к выводу. Из всех требующихся компонентов у него был только красный перец…
Перец!!!
Он организует небольшой ветерок, пустит с ним перец, и пока они промывают глаза и прокашливаются, он сможет… попытается незаметно проскользнуть к лестнице.
«А обратно?» – кто-то нудный и дотошный голосом профессора магистра Хардинга не преминул задать вопрос на засыпку, но чародей только отмахнулся. Если там еще окажется ковер, будет просто замечательно. А если нет – то думать придется лукоморскому царевичу. Изобретать всякие хитрые штуки у него хорошо получается, сразу видно – профессионал, наверно с детства только этим и занимается…
Придумано – сделано.
Заклинание несильного ветерка он помнил наизусть, благо зачет пришлось сдавать три раза, спасибо Хардингу.
Он вытряхнул горку перца на моментально вспотевшую от волнения ладонь левой руки
– на завтрак, кажется, ничего не осталось, сделал несколько быстрых, но плавных пассов в воздухе и выставил ладонь перед дверной щелью.
Ветер ждать себя не заставил.
Охранники вздрогнули, выронили стакан с костями и свои ставки и мгновенно забыли
про игру, когда мощный порыв штормового ветра громыхнул массивной дубовой дверью о стену так, что расплющились кирасы на стойке за ней, перевернул свободные табуретки, уронил вешалку со шлемами, и в караулку даже не вошел, а влетел
головой вперед какой-то человек, шмякнулся во весь рост на пол и остался лежать.
– Кто это? – приподнялся один собакоголовый, как все стражники замка, солдат.
– Он не…
– Это шпион! Мы поймали его вчера! – переполняемый неожиданной радостью встречи со старым врагом при таких обстоятельствах, когда никто не станет ставить ему, Орлу, в вину лишние выбитые зубы и сломанные кости, поднялся начальник караула.
– Взять его!..
Агафон, едва сообразив, что его план пошел не совсем намеченным путем, вскочил на ноги и дико завертел головой.
Комната была абсолютно пуста.
Валялись раскиданные деньги, перевернутые табуретки, доспехи и посуда…
И никого вокруг.
– …Он у меня сейчас попрыгает! – раздался в пустоте злобный голос.
– Держи е… – вдруг грозный рык сорвался на скулеж:
– Помогите!!!.. Помогите!!! Капитан!!! Я не вижу!!!..
– Где мои руки?!..
– Где мой меч?!..
– Мой живот!!!..
– Моя грудь!..
– У меня нет ног!!!..
– Демоны!!!..
– Это демоны!!!..
– Спасите!!!..
– Это он – демон!!! Руби его!!! Руби!!! Я, ваш капитан, приказываю!!!
Зазвенело оружие. Демоны! Костей поставил охранять Палец демонов!.. Больше своего деда он боялся только демонов. Бедный Агафон дернулся бежать, но голоса теперь доносились сзади, отрезая единственный выход, и он ломанулся вперед. К лестнице. А сзади доносился звон и удары мечей, яростный рев, душераздирающие крики и пронзительные вопли, которые давно бы приковали несчастного волшебника к месту и парализовали его ужасом, если бы исходили не от демонов. Бегство было его единственной надеждой на спасение. Если демоны были прикованы именно к подножию башни, у него был шанс… Слабенький… Как дуновение того ветерка… который он хотел вызвать… но шанс… Задыхающийся не столько от бега по крутым ступеням, сколько от страха чародей споткнулся, растянулся плашмя и так получил возможность в первый раз кинуть быстрый взгляд на проклятое место. Взгляд его, несмотря на намерения мага тут же вскочить и скакать дальше, зацепился за жуткую сцену внизу и застрял. Похоже, это место действительно было проклятым. Потому что еще полминуты назад, он мог поклясться собственным восстановлением в высшей школе магии, у подножия лестницы не лежала, щерясь мечами, куча неподвижных, окровавленных тел собакоголовых людей, прямо на глазах теряющих свой звериный облик. Стояла звенящая тишина, нарушить которую не мог даже мерный ход механизма часов где-то над головой. Часового механизма, подумал бы маг, если был бы более продвинутым в области не открытой еще взрывотехники. Отсчитывающего мои последние минуты. Где же демоны? Их совсем стало не слышно… Значит, я был прав – они привязаны заклинаниями к подножию Пальца. Интересно, слышал ли кто эти вопли снаружи? А еще более интересно, чего я тут разлегся?МАРШ!!!
И Агафон вскочил и помчался вперед, не забывая прижиматься к стене, чтобы не задеть висящие посредине башни часы.
Он надеялся – когда встречный ветерок обдувал его затуманенные страхом мозги и у остальных чувств появлялась возможность проявить себя, вперед вылезала непрошенная, презираемая и ничтожная, как он сам, надежда – что у выхода на крышу на большом-пребольшом крюке висит большой-пребольшой ключ с надписью на большой-пребольшой бирке «От кандалов Ивана». И у него не будет необходимости спускаться вниз и искать его в кровавых, кишащих демонами развалинах еще несколько минут назад обманчиво казавшейся спокойной караулки.
У выхода на крышу надежда стыдливо опустила глаза, пожала плечами и ретировалась.
Стена вокруг люка была девственно пуста. Ну, что ж. Оценим обстановку на месте и – за ключом. Если еще не поздно. Агафон откинул крышку люка, высунулся наружу по пояс и осмотрелся. Темень – глаз выколи. Кто бы мог подумать… Но он на всякий случай громким шепотом позвал:– Иван!.. Царевич!.. Лукоморец!.. Ты там?..
И получил в ответ радостное, сопровождаемое звоном цепей, откуда-то справа:
– Агафон!!! Ты здесь!!! Где ты? Я тебя не вижу!
– Сейчас я принесу факел!
Чародей согнулся в три погибели, дотянулся до факела в скобе на стене и одним махом выскочил на крышу Пальца.
– Где ты? – он пошел направо, налево, вперед…
Никого.
– Агафон, ты что? – донесся оттуда же взволнованный голос Иванушки. – Тебе плохо? Ты ослеп?
Волшебник остановился.
– Да, последние несколько дней мне очень плохо. И – нет, я не ослеп. С чего ты взял? Что за игрушки, Иван? Кончай свои прятки!
– Да ты два раза чуть на меня не наступил! Я тут, прикован рядом с беседкой! Ты видишь беседку?
– Вижу, – пожал плечами Агафон. – Четыре столба, крыша и три скамейки. Тут и спрятаться-то негде! Не валяй ду…
И тут до него дошло. И он порадовался, что вкруг – тьма, и не видно ни цвета, ни выражения его лица. Выражения было только слышно.
– Иван. Я – дурак. Дурак – это я. Зеркало. Я направил его зеркалом от себя!!!
Идиот. Иван, меня никогда не восстановят в моей школе. И будут правы. Слабоумная дубина! Тупой индюк! Невидимыми становились все вокруг, кроме меня! Демоны! Ха! Придурок!.. Абро-кадабро-гейт!
Он сопроводил ключ выхода из заклинания подтверждающим щелчком пальцев, и тут же рядом с одной из скамеек проявился из ничего Иванушка, обмотанный цепями как веретено усердной пряхи – нитками.
– Демоны? Какие демоны? Где демоны? – сразу же забеспокоился Иван.
– Нет тут никаких демонов, – поморщившись, махнул факелом Агафон. – Потом объясню. У тебя ключа от тебя случайно нет?
– Абсолютно случайно – нет.
– Придется искать внизу…
– А, может, попробуешь заклинанием?..
– Тебе что – жизнь не мила? – удивился на ходу чародей и, оставив факел рядом с лукоморцем на каменной скамье, метнулся к светлому квадрату люка.
И столкнулся очень испуганным лицом к очень окровавленному лицу с Орлом.
– А, чародеишка! – сквозь судорожно сжатые зубы процедил капитан и смачно ударил его в грудь кулаком с зажатым мечом. – Фокусы придумал!
От следующего удара волшебник полетел навзничь на пол – только искры из глаз.
– Они изрубили друг друга…
Снова удар – на это раз, ногой.
– …не видя себя!..
Новый удар успел достать уползающего в панике мага.
– Но капитан Орел – не такой дебил!..
Еще удар…
– …как эти собаки!..
Пинок – аж что-то влажно хрустнуло в боку волшебника…
– …я – капитан гвардии…
Новый пинок…
– …и я тебя проу…
Увлекшись общением с Агафоном, Орел упустил из виду, что на крыше есть еще один человек, который очень не против принять участие в их разговоре.
– Агафон, беги!.. – Иван, едва дождавшись, пока капитан приблизится к нему в пределы досягаемости, высунул ногу и ловко уложил гвардейца на холодный камень крыши, только доспехи загремели – птица отдельно, меч – отдельно. – Я его задержу!..
– Бежать?..
Избитый, испуганный до полусмерти чародей вдруг к своему торжествующему изумлению почувствовал, что бывают в жизни моменты, когда бежать можно только в одном направлении – в сторону врага. С намерениями, сурово караемыми Уголовным кодексом. И этот момент в его жизни настал именно сейчас.
– Как бы не так!.. – прошипел он сквозь судорожно стиснутые зубы, рывком навалился на капитана, и они, сцепившись, покатились к краю крыши.
Продолжить перемещение им не позволил только низкий деревянный парапет, жалобно затрещавший, но героически выдержавший натиск двух разъяренных противников.
– Я… тебя… задушу… – рычал окончательно рассвирепевший капитан.
И Агафон понял, что так оно и будет. Первоначальный заряд адреналина,
заставивший его броситься на царского гвардейца, вспыхнул, как порошок магнезии, быстро сгорел и оставил растерянного хозяина в лапах костолома – отличника боевой и политической подготовки и собственного чувства всеобъемлющей паники.
– К-к-каб-бу-ч-ча… – прокряхтел он в ответ и попытался вывернуться.
Получилось не очень, и поединщики снова откатились к парапету.
Тот опять заскрипел и слегка подался, все же решив, что его столетние перила
никогда не были предназначены для такого рода деятельности на крыше обсерватории, и что если он подаст этой ночью в отставку, никто его не осудит.
– Ч-что… у т-тебя… на ш-шее… – пробормотал Орел, на секунду оставив отчаянные попытки сжать нечто неподдающееся и твердое.
Агафон тоже задумался над этим вопросом.
– Колбаса?
Гвардеец фыркнул – то ли презрительно, то ли со смеху.
– Тогда… я… тебя… просто… сброшу… вниз… Фокусник… – передумал он и наподдал ногой по парапету.
Прощально хрустнув, секция длиной метра в три отправилась в последнее пике.
Чародей по увеличивающемуся давлению стальных рук капитана и его попыткам переместиться поближе к провалу понял, что следующий в очереди – он.
Агафон забился в панике, стараясь если не вырваться, то хоть скинуть с себя гвардейца, но с таким же успехом мышь могла попытаться отшвырнуть кошку.
– П-п-пус-с-ти!.. – уже ощущая под головой и плечами черную бездну, ничего не соображая от ужаса и беспомощной злости, чародей ткнул пятерней левой, чудом освободившейся руки прямо в лицо противника. Он вспомнил, что где-то читал, что если сильно ударить по переносице нападающего, то…
Но удар не получился – он ощутил, что рука лишь безвредно скользнула по глазам и лбу.
Орел тоже это ощутил.
Он взвыл, как целая армия демонов, выпустил поверженного, раздавленного и уже готового отправиться в последний полет противника, впился пальцами в зажмурившиеся вмиг очи и стал их то ли тереть, то ли пытаться выковырять, душераздирающе мыча.
Агафон второго шанса ждать не стал.
Он отпихнул от себя гвардейца что оставалось силы, и тот, слишком увлеченный своими глазами даже для того, чтобы закричать, полетел вниз.
Измочаленный, но не побежденный волшебник, не решаясь встать так близко к краю, откатился метра на полтора от места схватки и, пошатываясь, с третьей попытки поднялся на ноги. Понимая, что время на осмотр повреждений, стоны и страдания у него нет, а если он не поторопится, то никогда и не будет, он по возможности быстро прошествовал к месту содержания Иванушки, где тот все это время безуспешно пытался дотянуться до выпавшего у Орла меча.
– Агафон!!! – воскликнул он, разглядев, наконец, лицо того, кто возвращался. – Как я рад, что это ты!
– А уж я-то… – прошамкал разбитыми губами чародей и поднял меч. – Смотри, похоже, это твой!
– Я уже разглядел! – горячо подтвердил царевич. – Руби скорее цепи – ключ не нужен!
– Точно!..
Несколько осторожных взмахов, оставивших Иванушку лишь с несколькими новыми прорехами в костюме – и пленник был на свободе.
– Молодец, Агафон! – Иван хотел хлопнуть мага по плечу, но подумал о только что завершившейся схватке, заключавшейся главным образом в избиении мага, и воздержался. – Куда теперь?
– Вниз, – кивнул он на зияющий тусклым светом квадрат в полу.
И друзья – Иван с мечом наголо в авангарде – бросились к нему.
Заглянув в люк, первое, что увидел царевич, была беда, гигантскими скачками
поднимающаяся по отчаянно раскачивающейся и вопиющей на разные деревянные голоса от такого обращения древней, как сама башня, лестнице.
Не задумываясь, он моментально перерубил бревна-крепления в радиусе досягаемости руки с мечом, вместе со ступенями, и с угрюмым удовлетворением пронаблюдал, как вся деревянная конструкция, облегченно проскрипев, медленно обрушилась вниз, унося с собой умрунов.
Потом лукоморец поднялся на ноги и посмотрел на Агафона.
Под размазанными по всему лицу крови и грязи он, наверное, стал еще бледнее.
– Все, – виновато пожал Иван плечами. – Лестницы больше нет. Что у тебя по плану на этот случай?
Чародей стал похож на сорванный с клумбы цветок.
Не меньше недели назад, мысленно уточнил Иванушка.
Ссутулившийся, с потухшим, как огонек свечи на ветру, взглядом, он бессильно опустился на холодный каменный пол.
– Что-что… Сидеть и ждать, пока не прилетит беда и не снимет нас… меня, по крайней мере, отсюда…
– Кхм… – Иванушка чувствовал, что не может осуждать чародея за так скоротечно завершившуюся операцию по их спасению – частично потому, что осуждение изначально было чуждой для него территорией, частично – потому, что дельные мысли обходили и его собственную голову стороной.
– Извини.
– Да ладно… Ты попытался. И у тебя почти получилось. Когда они прилетят – мы… я буду сражаться до последней капли крови.
– И я!
– Кстати, ты не спрашивал у деда, что ему от меня надо?
– Нет. Зато я узнал, что ему надо от меня.
– И что же?
– Тоже потом объясню… Если живы будем…
– Послушай, Агафон… – подозрительно покосился на него Иванушка. – Ничего личного, конечно, но чем это так пахнет?
– Пах… Кабуча! Я же нес тебе колбасу! А это проклятый капитан так меня пнул под самые огурцы, что у меня, наверное, весь сыр в лепешку!..
– Здорово! Значит, будем есть сырные лепешки!
– На, держи… – чародей сгрузил перед царевичем содержимое своих карманов и спасшее ему жизнь колбасное ожерелье. – Это все тебе. Я уже обожрался, и у меня аппетита нет.
– Думаешь, у меня он ешть… – прошамкал Иван набитым ртом. – Агафон, пошмотри… По-моему, шветлее штало… Шкоро рашшвет, што ли?
– Рашш… рассвет? Да рано, вроде…
Маг приподнялся и осторожно подкрался к лишившемуся парапета краю башни.
– Это пожар! – весело обернулся он к Ивану. – Смотри! Замок горит! На пятом этаже! Я узнал! Я оставил светильник на кипе бумаги, а сквозняк от разбитого окна его, наверное, перевернул!..
– Что там? Тюрьма?
– Библиотека!
– Библиотека… – в голосе царевича прозвучала такая боль, как будто в огне оказалась его рука. – Какая жалость…
– М-да… Жалко, вообще-то, – передумал радоваться после короткого раздумья и Агафон. – Но, с другой стороны, стало светлее, и у них появилось, чем заняться, кроме нас.
– Светлее, – подтвердил угрюмо Иван. – И нас лучше видно…
– Т-с-с-!.. Слышишь? – Агафон подскочил и впился в плечо друга. – Летят! Ну, сейчас они у меня получат сюрпризик-другой!
– Что ты сделаешь? – занял выжидательную стойку с мечом наготове царевич.
– Сам не знаю. Но хоть что-то ведь все равно получится!.. – и с этими словами маг поднял руки, скрючил пальцы, сжал губы и прищурился – то ли целясь, то ли вспоминая слова.
– Они должны быть где-то здесь!..
– Они не могут быть здесь!..
– Я ворсом чувствую! Они должны быть на крыше!..
– Пленных не держат на крышах!..
– Много ты знаешь о пленных!..
– Много ты знаешь о крышах!..
– СТАРИК!!!
– МАСДАЙ!!!
– Они здесь!
– Я же говорил!
– Нет, это я говорил!
– Сюда!!!
– Скорей!!!
Как свалившись с неба, чуть не накрыв не верящих своим глазам и ушам Агафона и Ивана, на крышу хлопнулся, шмякнув мстительно о камень дедом Зимарем («Нет, это Я говорил!») старый верный Масдай.
Не говоря ни слова, друзья заскочили на него и, не сговариваясь, в один голос крикнули:
– Вперед!
– Назад!
– Вверх!
– Куда-куда? – ковер завис в полуметре от крыши.
– СКОРЕЙ!!! – проревели беглецы, ибо на темном небе появились, остались и стали расти два черных пятна.
– Куда летим? – на это раз и в голосе ковра засквозила паника.
– Вперед!!!
Масдай сорвался с места, опрокинув, но, к счастью, не потеряв пассажиров…
Взмыть в небо ему не позволили два ковра со светящимися даже в темноте матовой белизной костями. Они пристроились и пошли параллельными курсами с Масдаем – один справа, второй сверху.