Эбигейл переводит взгляд с меня на свою маму. Опустив ложку в тарелку с хлопьями, к которой едва прикоснулась, она спрашивает:
— Можно мне французские тосты?
— Конечно, принцесса. Просто дай мне принять душ и обсохнуть.
Хихикая, Эбигейл говорит:
— Ты выглядишь так, будто уже был в душе.
— Готов поспорить, что так и есть.
Выходя из кухни, я частично скрываю руки. Даже с учетом того, что на них были перчатки, они в синяках и с пятнами крови.
Захватив мешок для мусора из кладовки, поднимаюсь в нашу спальню. Моя рубашка под черной курткой намокла не только от воды. К концу допроса все стало немного… кровавым.
Не думаю, что любой из моих девочек нужно знать об этой части моей работы.
Сняв мокрую одежду, бросаю ее в мешок для мусора. Умещается все: куртка, черные брюки-карго и даже ботинки.
Ни одежда, ни кровь – ничего из вчерашнего вечера не останется со мной.
Обнаженный, я иду в душ.
Горячая вода смывает всю кровь и грязь в канализацию, не оставляя на мне следов насилия, которое я нанес.
Глава 15
Эндрю оставил нас одних на всю ночь. Без охранника, который бы присматривал за нами. Не было никого, кто бы мог нас остановить. Я могла уйти. Наверное, мне следовало уйти.
Но что-то меня удержало.
Я говорила себе, что боялась выйти за дверь из-за Ивана. Его выпустили вчера, и я знаю, что он где-то там. Ждет.
Но причина была не только в Иване. Здесь меня держит что-то еще. Что-то тяжелое сидит у меня в груди. Что-то, что продолжает расти, как рак.
Вместо того чтобы уйти или замышлять побег, я большую часть ночи не спала, гадая, где Эндрю.
Что он делает? Он с Люцифером? Убивает людей?
Или он с другой женщиной?
Меня это не должно волновать. Не должно, но волнует. Одна только мысль о нем с кем-то еще злит меня до такой степени, что я могу заплакать.
Я действительно не в силах контролировать эту ситуацию. Он может делать все, что захочет и с кем захочет.
Не похоже, что у нас с ним здоровые отношения.
Я ненавидела его за то, что он не сказал мне, куда идет и что собирается делать. Я ненавидела его за то, что он заставил меня так себя чувствовать. Прежде всего, за то, что заставил вообще что-то чувствовать. Это гребаное безумие.
Безумие.
Но как только Эндрю вошел в дверь, промокший насквозь и слабо пахнущий кровью, мне не хотелось знать, где он был и что делал.
И больная, извращенная часть меня была рада, что этот мужчина наконец-то вернулся домой.
Я завязла по уши и глубина только увеличивается.
Эбигейл рядом со мной беспокойно ерзает на стуле, глядя в сторону телевизора. Зная, что ее ждут французские тосты, она больше не интересуется хлопьями.
— Иди, посмотри телевизор, — улыбаюсь я ей. — Ты свободна.
Одарив меня яркой улыбкой, дочь соскакивает со стула.
Я встаю и убираю миски с хлопьями. Я не тороплюсь освобождать их и мыть, ожидая, пока Эндрю вернется вниз.
Когда он этого не делает, решаю пойти и проверить его.
Аромат мятного мыла и пара приветствует меня, когда я открываю дверь спальни.
— Эндрю? — зову я. — У тебя все нормально?
Когда мужчина не отвечает, я решаю проверить. Кто знает, в каком дерьме он вчера участвовал.
Может, от него пахло кровью потому, что он истекал кровью?
Зайдя в спальню, я тут же перешагиваю через большой черный мешок для мусора, оставленный на полу. «Странно», — думаю я.
Приоткрыв мешок, чувствую доносящийся оттуда медный запах крови. Быстро закрываю мешок, решая, что в действительности не хочу знать, что там лежит.
— Эндрю? — снова зову я, подходя к двери ванной.
По-прежнему нет ответа.
Боясь, что он ранен, толкаю дверь.
— Эндрю? — зову я, пытаясь что-то увидеть сквозь густое облако пара.
И снова он мне не отвечает.
Зайдя в ванную, подхожу к двери душевой кабинки. Сквозь затуманенное стекло я могу различить его большой силуэт. Похоже, он все еще стоит там. Может, он меня просто не слышал?
— Эндр…
Дверь кабинки открывается, и меня затаскивают внутрь.
Я начинаю визжать, попав под струи воды, но рука тут же закрывает мне рот.
— Тише, — бормочет он. — Не стоит тревожить Эбигейл.
Он толкает меня к стене душевой и смотрит мне в глаза.
Сморгнув с ресниц воду, я смотрю на него.
Он медленно начинает убирать руку.
— Что ты делаешь? — шепчу я ему. — Моя одежда полностью промокла.
Он смотрит вниз, и его темный взгляд нагревается, медленно, почти лениво блуждая по мне. Его губы начинают изгибаться в улыбке.