Ни один из офицеров не издает ни звука, ни движения, когда я вытаскиваю из кобуры свой пистолет сорок пятого калибра и целюсь в его колено.
— Кричи. Сейчас же.
— Там! — кричит он. — Там! Там!
Это голос, который я слышал по телефону, это Иуда моей дочери.
Оглядываясь назад на полицию, говорю:
— Он рассказал отряду наемников, где пряталась моя дочь.
Переглянувшись между собой, офицеры начинают подходить к мужчине, но я качаю головой.
— Я разберусь с ним. Вы, ребята, найдите другого человека, которому можно задать вопросы.
Это знак того, насколько Люцифер контролирует сейчас этот город, когда полицейские отворачиваются от меня и рыдающего человека. Они знают, что прямо сейчас не могут меня остановить.
В такой момент нет кармана, в который мы не положили бы взятку.
Схватив мужчину за рубашку, я ослабляю его галстук, затем снимаю его через голову. Запихнув уродливый шелковый кусок дерьма ему в рот, заглушаю большую часть его воплей. Я бью его пистолетом по голове и смотрю, как его глаза затуманиваются.
Сунув в кобуру пистолет, выхожу из его кабинета, таща его за собой.
Достав телефон из кармана, быстро набираю номер Саймона.
— Что происходит?
— Я забочусь о директоре. Маленький мудак сообщил отряду наемников, где прятались девочки.
— Черт, ты серьезно? — тихо спрашивает он.
— Да.
— Я сообщу Люциферу. Иди и получи любую информацию, которую сможешь. С полицией я все улажу.
— Поторопись с улаживанием, на место происшествия только что прибыло ФБР.
— Сделаю.
Затащив эту мразь в черный внедорожник нашего парня, я говорю:
— Прокатись с кем-нибудь еще. Мне нужна машина.
В три быстрых удара я нокаутирую этот маленький кусок дерьма. Бросив его на заднее сиденье, направляюсь на склад.
Затаскивание его мокрого тела, в моче и дерьме, на стул для допросов только злит меня. Эта маленькая сучка даже не может стоять на собственных ногах.
Бросив его на стул, я быстро фиксирую ему руки за спиной. Он все еще кричит в кляп, когда я слышу, как в комнату позади меня входит Люцифер.
— Он еще сказал что-нибудь? — спрашивает он меня.
Качая головой, я говорю:
— Еще нет. Только что привез его.
Глядя на незакрепленные ноги мужчины, он спрашивает:
— Звонить Гарольду?
— Наверное, да, Люцифер. Не думаю, что этот парень знает что-нибудь полезное, но он, бл*ть, сдал наших дочерей.
Разрезая медицинскими ножницами его брюки, быстро раздеваю его ниже пояса. Маленький хрен снова начинает завывать, когда я достаю провода для прикуривания.
Выдергивая кляп из его рта, я говорю:
— Скажи мне все, что ты говорил, маленький таракан.
— Ничего! Я ничего не говорил!
— Ты сказал им, где они прятались! — кричу я ему в лицо.
Зажав концами провода каждое его яичко, наблюдаю, как все его тело скручивается, и он издает оглушительный крик. Когда я сдергиваю зажимы, то вижу, что под ними появились черные ожоги, и чувствую запах горящей плоти.
Мужчина снова долго кричит, а затем я достаю бутылку медицинского спирта.
— Вот, нужно убедиться, что сюда не попадет инфекция.
— О боже, нет! — говорит он, когда я поливаю им его открытые раны.
Вскоре после этого его глаза закатываются.
После того, как я выливаю ему на голову ведро с водой, он быстро приходит в сознание.
— Ты жирный ублюдок! Ты сказал им, где они прятались.
— Я... я...
— Заткнись, мать твою! Ты видел кого-нибудь из тех, кто вошел?
Кивнув головой, он подробно рассказывает о тех, кого видел в школе. А когда он говорит о человеке с почти белыми волосами, я едва не отрезаю ему палец, от которого уже отрезал до этого кусок.
Проклятье, я знал, что в этом будет замешан Иван.
Приставив свой пистолет к голове директора, даю ему шанс произнести последнюю молитву. Нажав на курок, я не очень рад, что оставил Ивана в живых.
Тело этого человека передо мной – только первое из множества, которые пополнят мой список убийств, прежде чем доберусь до Ивана.
Я собираюсь разорвать его на части, отделить конечности от гребаного тела.
Глава 20
Эбигейл пропала...
Пропала.
Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как я была в школе и с тех пор, как Джонатан привез меня домой, но это было очень давно. Так давно.
— Ты что-нибудь слышал? — спрашиваю я Джонатана, отчаянно жаждущая каких-либо новостей, когда он входит в гостиную из кухни.
Его глаза опускаются на мои судорожно сцепленные руки, а затем медленно возвращаются к моему лицу.