Зеленый покров улицы, на которую мы сворачиваем, больше похож на поле, чем на лужайку. Мы подъезжаем к старому, разрушающемуся викторианскому особняку.
Похоже, Иван действительно сошел с ума.
Дверь автомобиля открывается, и он подталкивает меня, чтобы я вышла.
Соскользнув с его колен, я вылезаю из машины. Меня ожидают двое мужчин, одетых во все черное.
Я стараюсь не позволять им запугать меня, оглядываясь вокруг. Здесь тихо, мало что происходит, и других охранников я не вижу. Этим двоим придется когда-нибудь поспать. Если я найду Эбигейл и выскользну из дома, уйти будет не так уж и сложно.
Иван выходит из машины и за поясницу подталкивает меня. Я иду вперед, ведомая его рукой по ступенькам дома.
Жду, пока мы окажемся в коридоре, прежде чем спросить:
— Где Эбигейл?
Он не отвечает, ведя меня по темному коридору, а затем открывает дверь справа.
— Могу я увидеть ее?
Он заталкивает меня внутрь, захлопывает за собой дверь, и мы оказываемся в темноте.
— Иван? — выдыхаю я, поворачиваясь к нему.
Зажигается свет.
— Мышка, — мурлычет Иван, развязывая галстук. — Я скучал по тебе.
Делаю шаг назад, когда он стягивает галстук.
— Я хочу увидеть свою дочь.
Иван медленно качает головой и начинает расстегивать запонки.
— После того, как я закончу.
Он делает шаг вперед, а я делаю еще один шаг назад, оглядываясь. Мы в спальне. Все шторы задернуты, а у стены стоит большая кровать королевского размера.
Он делает еще один шаг вперед, а я – еще один шаг назад, стараясь избегать кровати.
— Пожалуйста, — умоляю я. Такое ощущение, что я часто делаю это, когда собиралась манипулировать им.
Иван сокращает расстояние между нами, прижимая меня к стене. Он нависает надо мной, заключая меня в клетку своим телом, а затем проводит тыльной стороной ладони по моей щеке.
Помня, что хотела использовать его чувства ко мне, чтобы получить то, что мне нужно, я заставляю себя погрузиться в его ласки. Вести себя так, как будто это не вызывает мурашек на моей коже.
— Я не смогу расслабиться, пока не увижу ее, — бормочу я.
Его рука замирает, и я поднимаю взгляд, надеясь увидеть, как он смягчается по отношению ко мне.
Вместо этого вижу, что его глаза сузились до щелей, а взгляд стал холодным и тяжелым.
Схватив меня за волосы, он дергает их, приподнимая мой подбородок.
— Теперь ты знаешь, что я чувствовал, — сердито говорит он, а затем жестко целует меня в губы.
Его губы сминают мои, зубы встречаются с моими зубами, в то время как он тянет меня за волосы.
Подняв руку, я пытаюсь оттолкнуть его, но он прерывает поцелуй и толкает меня в стену.
Тяжело дыша, он смотрит на меня, как будто не может решить, что делать. Его взгляд колеблется между удовольствием и болью.
Прежде чем я успеваю что-то сказать, как-то успокоить его, он хватает меня и снова целует.
Я начинаю ощущать вкус крови, когда его язык пробирается ко мне в рот.
— Эми, — стонет он, когда его язык касается моего, пробуя мою кровь.
Он начинает расслабляться напротив меня, и я борюсь с желанием укусить этого ублюдка. Вместо этого заставляю себя расслабиться в поцелуе.
— Я так волновалась.
Его рука накрывает мою грудь, сжимая ее через блузку.
Его колено пытается протиснуться между моими коленями, и я изо всех сил стараюсь не ударить его по яйцам.
— Я все ждала, что Люцифер отдаст меня тебе...
Как будто только что-то вспомнив, он напрягается и отстраняется.
— Почему Люцифер не отдал мне тебя?
Я не знаю, что ему сказать. Если расскажу ему об Эндрю, он убьет меня, и я никогда не увижу Эбигейл.
Ничего из этого не работает так, как я ожидала.
— Почему он не отдал мне тебя? — спрашивает он.
Я открываю рот, но из него ничего не выходит.
— Он прикасался к тебе? — сердито спрашивает он, его пальцы сжимают мою грудь.
— Нет! — кричу я и пытаюсь отодвинуться.
— Не лги мне. Иначе, почему бы ему не вернуть тебя мне?!
Я хватаю его за руку, и мои глаза наполняются слезами, когда пытаюсь оторвать ее от своей груди. Он сжимает и сжимает ее до тех пор, пока не становится так больно, что я падаю на колени.
— Люцифер не трогал меня, Иван... Пожалуйста, перестань делать мне больно! — умоляю я, когда мне не удается оторвать от себя его руку.
Его пальцы сжимаются еще сильнее, и я кричу.
— Он не трогал меня!