Черт, вот и все.
Дверь открывается, и я чувствую, как холодный воздух окутывает мои ноги. Иван рычит, и я чувствую борьбу рядом с собой.
— Бл*ть, он действительно воняет, — ворчит кто-то. — Двигайся, мудак.
Воздух рядом со мной движется, а затем раздается глухой удар. Тело упало на тротуар?
— Серьезно? Ты хочешь, чтобы я тащил тебя?
Слышна серия ворчаний и грубый звук волочения.
Я настолько сосредоточена на том, что происходит снаружи, что полностью забываю об опасности внутри.
Внезапно теплая рука опускается на мое голое бедро, и я делаю резкий вдох, напрягаясь.
Сильные пальцы сжимают мое бедро, впиваясь в плоть, но хватка не болезненная... Нет, в ней есть что-то странно собственническое.
Пальцы расслабляются, а затем тянутся вверх.
— Ты будешь хорошей девочкой, да? — спрашивает низкий голос.
На мгновение я так напугана, что ничего не делаю. Затем, быстро осознав свою ошибку, быстро киваю головой.
«Я буду хорошей девочкой. Я буду очень хорошей», — пытаюсь сказать ему мысленно.
Я сделаю все, чтобы вернуться домой к Эбигейл.
Его рука достигает вершины моего бедра, а затем возникает давление. О боже... Он хочет, чтобы я раскрылась для него?
— Если ты сделаешь все, что тебе говорят, — рычит он и нажимает сильнее, заставляя меня раздвинуть для него ноги. — Может, я смогу вытащить тебя из этого.
Может?! Он может вытащить меня из этого?
Я снова начинаю часто дышать, и мое собственное горячее дыхание наполняет мешок.
Его пальцы движутся, и я чувствую, как они касаются моих трусиков. Я замираю.
— Было бы так досадно… — бормочет он, а затем отдергивает руку.
Напряжение исчезает, и мои легкие втягивают столь необходимый воздух. Прежде чем я успеваю обдумать то, что он только что сказал или сделал, меня хватают за руку и вытаскивают из машины.
Спотыкаясь, я пытаюсь сориентироваться.
Меня окутывает прохладный воздух, и я начинаю дрожать. Пальцы, сжавшиеся на моей руке, тянут меня вперед.
Мои каблуки утопают в гравии, и я благодарна за твердую хватку, которая меня направляет. Мелкие камни заставляют меня немного скользить.
Несколько раз я чуть было не упала на задницу.
Через несколько минут мы заходим в здание, защищенное от пронизывающего ветра.
Больше не сосредотачивая все свое внимание на попытке предотвратить вывих лодыжки, понимаю, что разговор, звучавший ранее, только что резко оборвался.
Из-за меня?
Внезапно волосы у меня на затылке становятся дыбом, и моя грудь сжимается от паники.
Я их не вижу, но чувствую. Монстры в темноте...
Дверь за мной захлопывается, и я едва не выпрыгиваю из собственной кожи.
Пальцы на моей руке тянут меня вперед, а затем сжимаются по-настоящему, когда я не двигаюсь с места.
Я слишком напуган, чтобы двигаться.
Мои каблуки пытаются пронзить гладкий пол, в то время как в голове звенит тревожный звонок.
— Будь хорошей девочкой, — шипит глубокий голос, таща меня вперед.
Я быстро понимаю, что уже лажаю. Как, черт возьми, мне пережить это?
Пальцы на моей руке расслабляются, меня толкают назад, и я, спотыкаясь, приземляюсь на стул.
Напуганная, я немного трясу головой, а затем мои руки заводят за спину и чем-то плотно оборачивают запястья, связывая их вместе.
Все происходит быстро и чертовски умело... У них, должно быть, большая практика в этом...
Рядом со мной кто-то болезненно стонет, и мне требуется всего мгновение, чтобы понять, что это Иван.
Внезапно с моей головы срывают мешок, и глаза наполняются слезами, пытаясь привыкнуть к яркому свету прожектора, падающему на меня. Я быстро моргаю, чтобы убрать их.
Передо мной с ухмылкой на губах стоит самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела.
Он такой красивый, такой нереальный и неземной, что сначала я думаю, что он, должно быть, является плодом моего воображения. Светлые волосы и голубые глаза. Черты лица настолько совершенны, что я не могу найти в них изъянов. Кажется, что свет ласкает его сияющую кожу, но чем дольше я смотрю на него, тем больше я чувствую себя несчастной.
Он слишком совершенен... Почти ангел.
Но ангела бы не было в таком месте.
Мой взгляд отрывается от красивого мужчины, но затем он делает шаг вперед и хватает меня за волосы.
Ухмылка на его губах становится резче, когда он поворачивает мою голову влево.
Взглянув туда, я ахаю под лентой, закрывающей мой рот. Ивана привязали к стулу рядом со мной, но его лицо испорчено. Его правый глаз распух, закрывшись, а нос выглядит сломанным. В ноздрях видна запекшаяся засохшая кровь, а рот заклеен скотчем.