И тут прозвучал очередной вопрос — тоже от неизвестного Витьку журналиста.
— Александр Николаевич, как вы прокомментируете состояние вашей жены Ольги? Правда ли, что вы бросили супругу, когда узнали о ее алкогольной зависимости?
Саша вздрогнул — это был удар ниже пояса. Улыбка медленно сползла с его лица. Повисла тяжелая пауза.
— Бывшей жены, — машинально поправил он журналиста. Затем внутренне собрался и, глядя ему в глаза, добавил: — Да, у нее есть определенные проблемы, но она с ними справится. И я, конечно же, сделаю все возможное, чтобы помочь ей. — Он поднял руку, давая понять, что это и есть ответ, других комментариев не последует. — Спасибо за внимание, мне было очень приятно с вами общаться.
Большинство репортеров смущенно молчало. Игра с самого начала обещала быть грязной, без правил и малейшего намека на джентльменство. Все понимали, что негоже заканчивать первую пресс-конференцию на такой невеселой ноте, но исправить негативное впечатление было уже невозможно…
За те десять минут, что продолжалась встреча с местными журналистами, Ватсон успел получить багаж Белова и Лайзы и погрузить его в машину — праворульную японку «тойоту-лендкрузер».
Белов и Лайза, попрощавшись с репортерами, сели на заднее сиденье джипа, Витек — за руль, Ватсон устроился рядом со Злобиным.
— Привет! — расплылся в улыбке доктор. Его распирало от жажды общения, но, заметив, что Белов мрачен и не расположен к разговору, он поинтересовался: — Что-то случилось? На вас на всех лица нет.
— Случилось, — ответила ему Лайза. — Кое-кто нас опередил и ловко провел подсечку. Как говорил Штирлиц, запоминается последняя фраза. Первый блин вышел комом. Поехали прямо в штаб.
За полгода до выборов Белов принял решение окончательно переехать на Камчатку. Ситуация того требовала — иначе избиратели не восприняли бы его всерьез. Александр передал управление комбинатом заместителям — стоит признать, не без опасений. Однако Лайза его успокоила. Она резонно заметила, что существуют такие изобретения, как телефон и Интернет, поэтому Белов всегда сможет держать руку на пульсе родного Красносибмета.
На разведку в Петропавловск-Камчатский отправился Витек. Он подыскал подходящее помещение для предвыборного штаба, арендовал его на длительный срок и нанял рабочих для проведения ремонта.
Теперь нужно было набрать команду специалистов по PR-технологиям, чьи квалифицированные советы и рекомендации обеспечили бы гарантированную победу. Но Белов воспротивился.
— С какой стати? Мне не нужна дутая репутация! И потом — я не буду давать обещаний, которые не собираюсь выполнять. Нет, пиар — напрасная трата денег. Лучше пожертвовать их на какое-нибудь хорошее дело…
— И это — тоже пиар, — возразила Лайза. — Пойми, у тебя будут серьезные конкуренты…
— Я уже все решил, — сказал, как отрезал Белов. — Не хочу превращать выборы в фарс. Я просто нанимаюсь на работу, а избиратели — мои работодатели.
Лайза задумалась.
— Хорошая фраза. Обязательно вставь ее в какое-нибудь интервью. Мне кажется, это добавит тебе очков.
Как-то незаметно для Белова и самой себя Лайза стала главой предвыборного штаба. Эта работа была ей в новинку и оттого казалась еще более интересной.
Лайза полагала, что штаб должен состоять из надежных, проверенных людей — единомышленников Саши. В круг доверенных лиц вошли Витек, Ватсон и Федор Лукин. Для работы с текущей документацией решено было привлечь Любочку — секретаршу Белова с комбината. Правда, никто из них ни черта не смыслил в политике, но Александр заявил: «Честность — лучшая политика. Это должно стать нашим единственным лозунгом». Лайза скрепя сердце согласилась, хотя и считала предстоящую затею пустым донкихотством. Но с другой стороны… Как знать? Удача любит смелых.
Витек, Ватсон, Федор и Любочка прибыли в Петропавловск-Камчатский на неделю раньше Александра и Лайзы. Сначала собирались лететь все вместе, но накануне рейса возникло печальное обстоятельство, заставившее Белова изменить первоначальное решение.
Позвонил Шмидт из Москвы.
— Саша! — кричал он в трубку, и это было совсем на него не похоже. — Ты должен убедить ее! Она никого не слушает!
Белову даже не стоило спрашивать, кого имеет в виду Шмидт; он и так все прекрасно понял.
— Дима… — начал он. — Я не могу прилететь в Америку… Сейчас…
— Она в Москве! — перебил Шмидт. — Саша, очень тебя прошу!