– Большая скорость – это сколько? – растерянно спросил Кейтель, – сорок километров в час, пятьдесят или шестьдесят?
– Достоверно известно, – ответил адмирал Канарис, – что больше ста. Быстрее этих штук способны передвигаться только самолеты…
– По счастью, – сказал Гитлер, – из Рима большевистский десант больше никуда не двинется, ведь прежде ему нужно подождать свои основные силы, которые только-только начали выгрузку в порту Бари. Поэтому от недели до двух у нас еще есть. Теперь хотелось бы знать, что вы посоветуете предпринять в отношении Италии, которая изменническим образом в разгар тяжелого сражения перебежала на сторону нашего злейшего врага?
– Мой фюрер, – сказал Кессельринг, – мы можем поднять всю имеющуюся у нас авиацию и нанести массированный бомбовый удар по итальянской столице. Если русское десантное соединение вырвалось далеко вперед от главных сил, то вряд ли в его составе присутствует сколь-нибудь серьезные силы ПВО. Разрушив этот город наряду с лачугами бедняков, превратив в руины его дворцы, храмы, мосты и памятники старины, мы отомстим итальянцам за враждебный нам переворот и в то же время не подвергнем наши воздушные силы значительному риску.
– Это замечательная идея, мой добрый Альберт! – воскликнул Гитлер и, повернувшись к Гиммлеру, спросил: – А вы что скажете, мой добрый Генрих?
– Мой фюрер, – ответил тот, – войска СС в означенные сроки вполне способны оккупировать Северную Италию. Поскольку итальянцы теперь у нас расово неполноценные (раз они совершили акт столь вопиющей измены), то, пока часть из них будет из последних сил строить оборонительные рубеж по реке По, другие пойдут на жертвенные алтари истинно арийского божества. В любом случае для создания секции духовно-мистического щита, которая прикроет наш Рейх от атаки с южного направления, необходимо производить массовые жертвоприношения самок недочеловеков. Вот только, мой фюрер, не просите меня посылать людей в Рим на спасение дуче без окончательного прояснения обстановки. Если он не погиб при захвате русскими Рима, то становится несомненным, что большевики сразу вывезли его в Москву. Я на их месте поступил бы точно так же или перерезал бы пленнику глотку, чтобы тот не доставлял мне неприятностей.
– Ладно, мой добрый Генрих, тебе я верю, – махнул рукою Гитлер. – Духовно-мистический щит, созданный жрецами СС, защитил нас от атак большевиков в Дании, Генерал-губернаторстве и Венгрии; и я верю, что в Италии тебе тоже будет сопутствовать полный успех. Вот только жаль, что идею моего доброго Альберта с арестом и расстрелом Папы, короля, маршала Бадольо и всех их прихвостней вместо нас исполнят большевики…
– Всех, кроме Папы, мой фюрер, – быстро сказал Канарис, – по нашим сведениям, он теперь – один из самых важных союзников большевиков.
– Теперь мне все понятно, – угрожающим тоном произнес Гитлер, – отныне и во веки веков мы будем считать каждого поклонника еврейского бога врагом германской нации и чистокровного арийского божества. Мой добрый Альберт, отдайте приказ командирам бомбардировочных эскадр, чтобы в первую очередь они сбрасывали бомбы на Ватикан. Я хочу, чтобы его дворцы и церкви лежали в развалинах и чтобы над их руинами поднимался мерзкий серый дым сгоревших так называемых культурных сокровищ. На этом все, господа, вы можете быть свободны. Я попрошу задержаться только моего доброго Генриха. Нам необходимо обсудить, как наилучшим образом утилизировать копошащуюся по ту сторону Альп муравьиную кучу недочеловеков-итальянцев.
Папа Пий XII и его верный помощник кардинал Луиджи Мальоне снова сидели в папских апартаментах напротив большого камина. Старый слуга, который разжег огонь в камине, только что ушел – и теперь достойные служители Господа наслаждались теплом от яркого пламени, жадно лижущего сухие буковые поленья.
– Ни один из тех, кого мы видели, – задумчиво произнес Папа, – не является так называемым «старшим братом» или пришельцем из будущего. Ни один, монсеньор Мальоне. И в то же время от них от всех исходит какой-то свет, какая-то эманация, которая говорит, что они уже чужды нашему миру и их функция в глазах Господа – переделать наше бытие по неведомому пока образцу.
– А может, это всего лишь влияние коммунизма? – пожал плечами кардинал Мальоне.