— Пожалел волк овечку, — хмыкнул Саша. — Не она ли тебе снится в утренних эротических сновидениях?
— Нет, — искренне сказал Макс. — Совсем другие девы и дамы. Сегодня, кстати, это была Изольда. С чего бы? Хоть к Фрейду за объяснением обращайся…
— Когда ты успел познакомиться с доктором Фрейдом? — удивился Коловрат.
— Я всего лишь заглядывал в его книгу «Толкование сновидений». Знакомился и с его взглядами на причины сексуальных закидонов у разного рода отщепенцев. Ты не читал?
— А надо? — скривился Саша.
— Ты прав, абсолютно не надо. Мы, слава богу, нормальные женолюбцы с девизом «Влынди дальним, ближние сами приластятся».
— Этого я и боюсь: ты занырнул к Божене и Элизабет, а близкая Агата сама на шею повесится.
— Да ты всерьез ревнуешь, — хохотнул Макс. — Тебе ведь объясняли, что графу не по чину зариться на княжну…
— Тебе, значит, можно, а мне нельзя?
— Со мной дама или знатная дева вправе позабавиться, а ты же матримониальные планы начнешь строить…
— Ну, я тоже позабавиться могу, — сумрачно предположил Саша.
— С кем из нас забавляться, будет решать ее сиятельство, а никак ни ты или я. Такова придурочная правда жизни, будущий господин граф. Ну что, идем завтракать? А то княжна вот-вот прискачет по наши души…
— Не обижайся, Макс, но я бы желал обучать Агату наедине, — заявил гонщик. — А ты прогуляйся по окрестностям или пофлиртуй с незнакомыми дамами — глядишь, еще кого себе для постельной утехи сорганизуешь…
— Нет, — мотнул головой Городецкий. — Я рискую в этом случае остаться без глаз: наша экзальтированная подруга запросто может их выцарапать. Она поревнивее тебя будет, я уж знаю.
Побродив по улицам поселка, застроенными преимущественно виллами и отелями и полюбовавшись на просторы нижележащей лесистой Штирии, Максим вышел к западному устью железнодорожного тоннеля (пройденного под поселком) и двинулся вдоль железной дороги по грунтовому шоссе в сторону деревни Штайнхаус. Не доходя ее, он увидел справа, за железной дорогой, несколько полян шириной до 500 м, полого вздымающихся в гору. «Вот и полигон для парапланирования» — удовлетворенно решил попаданец. К тому же он приметил грунтовую дорогу, проложенную от Штайнхауса в гору и ныряющую под железнодорожное полотно — значит, проблем с подъездом к полигону не будет. Тут начался давно собиравшийся дождь, но Макс был при зонте и вернулся в отель почти не вымокнув.
Ужинать Агата решила в их ресторане. За ней увязались и Адольф с Изольдой, сиявшие как новенькие серебряные кроны и по любому поводу ухватывающие друг друга за руки. Говорила, в основном, новообращенная автомобилистка, с лица которой не сходила улыбка.
— Представляешь, Макс, — частила она, — я сама проехала под вечер всю трассу: от Брайтенштайна до Земмеринга! Конечно, со скоростью черепахи и пару раз на поворотах «глохла», но Саша почти ни разу не хватался за руль! Подтверди, «графинчик»!
— Да, княжна необыкновенно способная ученица, — солидным баском сказал Саша. — При езде в гору нужно ловко манипулировать переключением скоростей, и она с этим справилась почти на «отлично». А уж с горы мчалась как норовистая кобылица! Вот тут мне пришлось несколько раз вмешаться…
— Оказывается, с горы ехать значительно труднее, — смущенно подтвердила Агата. — Эти деревья так и лезут под колеса! Но Саша меня отлично подстраховывал. Он вообще лучший учитель на свете: терпеливый как слон и ругается исключительно интеллигентно!
Меж тем ужин продвигался вперед, а поскольку аппетит все молодые люди нагуляли отменный, поданные кушанья были вскоре сметены. Расставаться никому не хотелось, но заняться в ресторане, лишенном музыкантов, было вроде бы нечем. Впрочем, Макс это обстоятельство предвидел и успел подготовиться (сделав заказ в Париж еще в Млада Болеславе).
— Кельнер! — позвал он. — Поставьте на граммофон вот эту пластинку…
— Что за пластинка? — мигом спросила Агата.
— Это аргентинское танго «Ла мороча», которое сейчас в Париже активно учатся танцевать все круги общества.
— Танго? Впервые слышу. А что означают слова «ла мороча»?
— По-испански это «брюнетка». Но давайте послушаем его.
И вот под сводами отеля «Бельведер» зазвучала экзотическая аргентинская музыка в исполнении скрипки и аккордеона. После первой, инструментальной части взбудораженная Агата зашептала на ухо Максиму: