Держа курс на Новую мечеть (которая, он помнил, возвышалась над южным концом моста), Макс переехал в Галату, но взял курс вправо, вдоль берега — где-то там (он помнил по спутниковой карте) стоял дворец Долмабахче, в котором были воспитаны многие нынешние персоналии: и сам султан Абдул Хамид, и его братья и сестры, и мятежный принц Сабахаддин. Вскоре, и правда, справа потянулось двухэтажное здание европейского типа (метров 10 в высоту), но с неуловимыми глазу (с расстояния в 100 м) арабесками. В его центральной части высота этажей возросла вдвое и к улице сбегало парадное крыльцо — вероятно, здесь был тронный зал. Напротив дворца был разбит сад, который и огибала улица. А напротив въездных ворот в этот сад, на другой стороне улицы располагалась кофейня — уютная, как большинство кофеен Стамбула. Макс решился, остановил машину возле кофейни и вошел в нее.
Посетителей в кофейне почитай, что не было: то ли час был послеобеденный, то ли их отпугивало соседство с султанским дворцом. Макс заказал чашечку кофе, к которому ему подали стакан холодной воды и предложили еще трубку с табаком. От трубки он отказался, сел на выходе (с целью видеть свою машину целиком) и принялся смаковать жутко крепкую и горькую жидкость. Вода оказалась очень кстати и в такой комбинации кофе ему понравилось. Главное, что откуда-то пришла бодрость и одновременно отстраненность от реальности. Захотелось вспоминать стихи и, глядя на клонящееся к западу солнце, он стал читать вполголоса:
Вдруг перед въездом в сад затормозил открытый автомобиль с шофером, из которого выпрыгнула решительного вида девица с открытым лицом (!) и в шелковых желтых шальварах, наполовину прикрытыми желтым же платьем и направилась к автомобилю Максима. Никого через стекла внутри не увидев, она подняла голову, встретилась взглядом с Максом и опять-таки решительно пошла к нему. Взойдя на низкую террасу («Лет 17–18» — решил он), девушка спросила его в упор по-французски:
— Это Ваш автомобиль? Вы из французского посольства? Хотя я вроде бы всех там знаю…
— Вы не ошиблись и ошиблись, ханум, — уважительно-ласково сказал Макс на том же языке. — Вуатюр действительно мой, но к посольству Франции я отношения не имею. Я демонстрирую подобные машины с целью дальнейших продаж.
— Правда? — загорелось лицо у турчанки. — Я хотела бы иметь такое авто! Продайте его моему деду!
— Увы, ханум, это модель. Она не продается.
— Смотрите, мсье, дед может рассердиться.
— А кто у нас дед? — спросил Городецкий, уже догадываясь.
— Великий халиф и султан нашей империи Абдул Хамид!
— Ого, — сказал попаданец. — Боюсь, боюсь, боюсь.
— Как-то Вы небоязливо это говорите, мсье…
— Мне кажется, Ваш дед очень разумный человек и согласится чуточку подождать, пока я сделаю заказ в свою кампанию и получу по железной дороге новое авто — значительно новее этого.
— Но мне хочется покататься на нем как можно скорее!
— Нет ничего проще, ханум. Садитесь рядом или сзади, я могу откинуть верх, и мы поедем, куда Вы пожелаете. Только не более часа, так как у меня назначена на вечер встреча.
— С дамой?
— Вы удивительно прозорливы, пти-фил. Боюсь только, что с этой дамой рядом будет ее муж. Но прошу Вас, принцесса, сядьте напротив. Или мне придется встать.
— Да сидите, сидите, — махнула рукой девушка, села на краешек стула и продолжила расспросы:
— А если бы рядом не было мужа, что бы Вы предприняли?
— Я мог бы призадуматься: почему его нет рядом? А вдруг он не вовремя вернется? Так ли уж нравится мне эта женщина?
— Фи! Какой Вы скучный мужчина! Или Вы надо мной подшучиваете?
— Над внучкой султана? Упаси бог! Вот вместе с Вами я бы с удовольствием посмеялся…
— Над чем?
— Да вот был будто бы такой случай: султан зашел к визирю и видит, что тот играет в шахматы с собакой.
— Какая умная у тебя собака! — удивился султан.