Выбрать главу

— Можно опубликовать анонимную статью, причем в другой газете, конкурирующей. В итоге полететь с постов могут оба: и посол, и редактор.

— Это против сложившихся правил репортерского цеха. Меня вычислят и опозорят.

— Тогда организовать публикацию в турецкой прессе: типа интервью с консультантом по экономике (есть у меня такой знакомый), который особо похвалит французского посла, «много делающего для постройки дороги». А потом переслать анонимно в «Фигаро» или «Монд» перепечатку. В соответствии с девизом репортера «Узнал новость — опубликуй ее!».

— В журналистике Вы дилетант, Максим, — усмехнулся де ла Мот. — На самом деле девиз у нас другой: «Новость, достойная публикации — та, что приносит гонорар».

— Скандальная новость как раз из их числа, — парировал Макс. — Она обрастает комментариями, подробностями, домыслами, последствиями и долго поддерживает читательский интерес. Газета в итоге прекрасно раскупается, а репортеры стабильно получают гонорары.

— Эх, простота… — сказал Альбер. — Предположим, Ваш прогноз сбудется, посла отзовут, но и главный редактор «Тан» будет уволен. На его место придет другой и озаботится: кто свалил моего предшественника? Ах, де ла Мот! Пожалуй, мне такой проныра совсем не нужен. И пойду я по улице, солнцем палимый и ветром гонимый…

— Да-а… Трудная у Вас профессия, мон ами, ох трудная! Торговля куда спокойнее…

Некоторое время они слонялись по коридорам и залам посольства. Альбер постоянно раскланивался со встреченными господами и вступал с ними в разговор (обычно короткий), а Макс слушал и вникал. Преимущественно, это тоже были репортеры из солидных газет Франции, Бельгии, Швейцарии, но и Германии, Австро-Венгрии, Италии… Британских не было, так как султан сильно обозлился на Great Britain из-за Египта и проч. и не давал им аккредитации. Но вот навстречу попался Паллавичини с Джорджиной, и Максим, вступил с ними в более длительную беседу — Альбер же предпочел слинять, так как плохо понимал немецкий язык.

Далее Макс пошел вместе с приязненной к нему четой, которая останавливалась преимущественно при встречах с дипломатами высокого ранга — тем более что Паллавичини был деканом дипломатического корпуса в Стамбуле. Встретились они и с русским послом Зиновьевым (худощавым, каким-то даже заморенным и хорошо пожилым), которого сопровождала расфуфыренная дама лет шестидесяти с простоватым для жены дипломата лицом. Наконец по коридорам пронеслась весть о приглашении в большую гостину., преобразованную в банкетный зал, и все присутствующие туда потянулись. Максим возле лверей притормозил, поджидая Альбера, и в итоге увидел многих новых гостей, в том числе чету Вольских (обменялся с Владимиром Сергеичем поклонами, а с Маргаритой — стремительными взглядами) и семейную троицу Бессоновых (бывших в памятный вечер в ресторане). Наконец показался и Альбер, повлекший Макса к расписанному месту за столом.

Что сказать о пасхальном ужине? Он был похож на те застолья, на которых Максиму уже пришлось бывать в этом мире: много славословия, элитное питье и закуски. Основным блюдом был, естественно, ягненок (традиционное французское блюдо на Пасху), но гарниры и соусы к нему были преизощренными. Наконец, гости все прикончили и закрутили головами: мужчины в желании покурить и поговорить по делу, а дамы в желании потанцевать. Городецкому хотелось пойти в компанию дипломатов, но Альбер его придержал: репортерская братия, в кругу которой они пребывали, по негласному закону стамбульско-европейского мирка обязана была тех самых дам и танцевать. Впрочем, первым танцем был полонез, который открыла чета Констанс (обоим за семьдесят, но танцевали достойно, хоть и без прыти), а им вторили Паллавичини, Зиновьевы, Биберштайны (посол Германии с супругой) и прочие послы и их жены. По завершении полонеза дипломаты пошли в курительную комнату, а их жен взяли под свою опеку первые секретари посольств.

Тем временем зазвучали вальсы. Первые два Максиму удалось пропустить: Маргарита танцевала с мужем и другом мужа Бессоновым, Джорджина — с секретарями своего посольства, а прочих дам он счел возможным игнорировать. Далее начались салонные танцы типа па-де катр, помпадур и па-д, эспань, которые Макс в жизни не видел и в фигурах которых непременно бы запутался. Он сидел за столом, глазел, вникал, но участия не принимал. В итоге Маргарита, воспользовавшись перерывом в танцах, по дороге к своему стулу сделала крюк мимо Макса, шлепнула его мимоходом веером и сказала: