— Благодарю, Максим-эффенди. Надеюсь, Вы будете ко мне периодически заходить в гости? Беседы с Вами очень освежают.
— Пока я здесь, — конечно, Ваше сиятельство. Но дела могут вскоре призвать меня в Вену.
— Жаль. Ваши инициативы очень продуктивны, а наша империя находится сейчас в центре европейских проблем. Не упускайте нас из виду.
— Ни за что, Ваше сиятельство.
«А ведь дело-то сладилось!» — удовлетворенно бросился на диван Макс. «Неужели моя командировка сюда, правда, заканчивается?»
В этот момент дверь в номер распахнулась и в него влетел Альбер с яростно-вдохновенным лицом.
— Вот как! — рявкнул он. — Я — Ваш друг? Так Вы мне все эти дни толковали? И при этом врали, врали, врали! Вот это Вы читали?
И он бросил на грудь «друга» газету «Матэн». Макс взял ее в руки и на развернутой странице увидел крупным планом лицо Саши Коловрата, над которым реял параплан (фрагмент). Над фото стоял броский заголовок «Парапланы — рывок в небо!», а ниже шел текст статьи, в которой автор заливался соловьем о будущем человечества, парящего под облаками и благодарящего первопарапланеристов: Максима Городецкого (создавшего параплан), графа Александра Коловрата (испытателя) и княжну Агату Ауэршперг (первую покорительницу неба).
— Это же Вы! — опять взревел де ла Мот. — Или будете утверждать, что просто одноимяфамилец?!
— Не буду, — рассмеялся Макс. — Я это, я. У меня и параплан с собой есть и завтра я Вам его покажу в полете и дам сфотографировать, причем с османской принцессой на подвесе. А потом дам пространное интервью на эту тему.
— Макс! Голубчик! Как я рад! Я чувствовал, что Вы не простой торговец, а очень большой хитрец! И вот на тебе: передо мной лежит первый в мире воздухоплаватель! Без каких-то дурацких моторов, просто с парусом над головой!
— Есть у меня вариант с мотором, и он куда практичнее обычного параплана…
— Так вот чем Вы с принцессой занимались! — не слушал его Альбер. — Обучали ее летать! С ума сойти: в Османской-то империи… А султан об этом знал?
— Знал и втайне приветствовал. Потому что сознавал: летающая внучка обязательно поднимет его вес в глазах всех правителей мира. Да и свой народ преисполнится восторгом. Очень мудрый правитель у османов, дай бог ему здоровья.
Утром 1 мая все шло по плану: солнце и ветерок были безукоризненны, Фатьма сияла улыбкой до ушей, Альбер с ней успешно соперничал, а Макс вел лимузин на взлетную поляну давно наезженной дорогой. Первым делом провели фотосессию: крупные планы Фатьмы и Городецкого (в том числе вместе), потом фото на подвесе, на низкой высоте и повыше. Осталось продемонстрировать высокий полет, в который Макс собрался было один, но принцесса взмолилась, и он уступил: пусть полетает — может, следующего полета у них уже не будет. На высоте метров в пятьсот параплан попал вдруг в хороший такой боковой поток и его потащило в сторону Черного моря. Макс заупирался, но аккуратно и в результате пошел по большому кругу, в сторону Босфора. Над ним относительная высота полета существенно увеличилась (при той же абсолютной) и стало потише.
Вдруг Фатьма ловко извернулась на общем продолговатом сиденье, оказалась лицом к Максу, обняла его и стала целовать в глаза, щеки и губы, пришептывая:
— Мон шер, здесь мы совсем одни и я могу, наконец, излить на Вас свои чувства — Вы обещали.
— Ваше сиятельство! Мы только что чудом не упали с высоты. Параплан не место для ласк!
— Это единственное место, где Вы от меня не можете ускользнуть, — возразила Фатьма и впилась в губы уже страстно и надолго. В паху Макса против его воли началось шевеление «мужского достоинства», что принцесса тотчас ощутила и обрадовалась:
— Вы не так равнодушны ко мне оказывается! Я сейчас «ему» помогу!
И она шустро стала извлекать «его» из комбинезона Макса.
— Фатьма! — резко сказал Максим. — Я против этого!
— Я Вам не верю, мон фил! А верю только Вашему естеству, которое стремится соединиться со мной. Прошу Вас, не противьтесь природе.
— Что Вы делаете, принцесса? Вы потом пожалеете!
— Ни за что! Этот сценарий я выпестовала долгими ночами, когда мечтала о Вас в своей спальне.
Тут Фатьма подтянулась на его шее и ловко опустилась на бодрый, независимый от воли Макса «аргумент». Кровь в нем взыграла уже в полную силу, и он придушил голос совести. Девушка вдруг тоненько вскрикнула, приподнялась на миг на его шее, но тотчас вернулась к яростным тазовым движениям. Волна сладострастия стала подбираться к голове и чреслам Макса, он взялся ее гнать, но долго сдерживать не смог, пережил известный всплеск эмоций и стал понемногу сникать.