— А за крупные налеты он брался?
— Да, за них тоже. Причем иногда в компании с очень серьезными парнями. Он не отказывается ни от чего, что попадается под руку; несколько раз ему случалось работать и по твоему профилю. Но он совсем бешеный, и многие толковые ребята с ним из-за этого не связываются. Я слышала, что он сидит на кокаине, но, по-моему, на него это не похоже. Он из самых диких, и если Ул зовет его «крутым», то с твоим Улом все ясно. И главное, с ним не стоит связываться.
— Для меня слишком поздно, — покачал головой Паркер. — Его привел Бенни Вайс.
— Бенни — хороший мужик. — Мадж пожала плечами. — Но каждый может ошибаться.
— Ты знаешь, где мне найти Розенштейна?
Она отрицательно мотнула головой.
— К сожалению, нет. Я видела его, он бывал здесь раз или два со своими людьми, но я не имею понятия, как его достать и тех, кто его знал бы.
— Это как раз то...
Телефон зазвонил снова. Паркер прервался на полуслове, подошел и снял трубку. На сей раз его ждал Генди. Паркер кивнул Мадж и спросил:
— Нашел что-нибудь?
— Но только не Ула. Я думаю, он всплыл недавно. Зато у меня есть кое-что о Матте Розенштейне.
— Где он сейчас?
— С ним, как, впрочем, и с тобой, нельзя связаться напрямую, — объяснил Генди. — Люди с посланием для тебя приходят ко мне, люди с посланием для Розенштейна приходят к кому-то другому.
— К кому?
— К парню по фамилии Брок в Нью-Йорке. Поль Брок. Он держит там музыкальный магазин.
— Не клади трубку, я найду карандаш.
Мадж была уже наготове:
— Сейчас, сейчас... — Она принесла Паркеру бумагу и карандаш, и он записал имя и адрес Брока. — Напомни ему про деньги, — шепнула Мадж.
— Вот все, что мне удалось узнать, — закончил Генди.
— Отлично. Мадж говорит, что у нее завалялись двадцать две сотни баксов. Помнишь камушки, которые мы как-то забрали у Бронсона?
— Черт возьми! Да, я совсем про них позабыл.
— Она спрашивает, прислать тебе твою долю или сохранить для тебя здесь.
— Прислать.
Паркер удивился:
— Ты не хочешь их припрятать?
— На кой черт? Я никуда не собираюсь. У меня теперь другой бизнес, я держу кафе, Паркер, — вот что я делаю.
— О'кей, я ей передам. И спасибо за Розенштейна.
— Всегда к твоим услугам.
Паркер положил трубку, сказал Мадж про деньги и дал ей адрес Генди. Снова зазвонил телефон; докладывал третий из тех, кого обзвонил Паркер. Он тоже назвал Брока, но добавить ничего не мог. Паркер поблагодарил его, положил трубку и предупредил Мадж:
— Я уеду завтра утром.
— Ты гонишься за Улом, — глубокомысленно произнесла она.
— Пусть Этель разбудит меня в восемь, — попросил Паркер.
— Ты всегда отличался болтливостью, — заметила Мадж и осушила свой стакан. Затем поднялась из кресла и закончила: — Это твой самый большой недостаток, Паркер. Ты слишком много болтаешь.
Паркер запер за ней дверь и выключил свет. Утром он отправлялся в Нью-Йорк.
Глава 2
Динамик над входом надрывался голосами рок-квартета о скором конце света, заглушая все прочие звуки. Снаружи на решетке высокого узкого окна висели обложки музыкальных альбомов, выгоревшие на солнце и покоробленные дождем.
Паркер оставил машину за углом, на Шестой авеню. «Дискоделия», магазинчик Брока, находилась на Блекер-стрит, в одном из излюбленных туристами кварталов Гринвич-Виллидж. Подходя к магазину, Паркер оказался единственным пешеходом на тротуаре. День был будний, для туристов еще рановато. Кроме того, шел дождь.
Паркер вошел в открытую дверь под орущей колонкой. Благодаря тому, что колонку развернули в сторону улицы, в торговом зале, длинном узком помещении с желтым полом и потолком, музыка даже создавала какое-то подобие уюта. Слева от входа тянулся высокий прилавок с кассовым аппаратом, возле которого скучал хмурый продавец; обе боковые стены занимали полки с пластинками. Задняя стена представляла собой коллаж из афиш, газетных вырезок, рекламных фотографий и страниц из старых комиксов. Верхнюю часть стен над полками также украшали обложки альбомов, под полками стояли ящики с пластинками. Три парня лет по двадцати бродили по магазину, перебирая корешки альбомов.
Паркер подошел к продавцу:
— Мне нужен Поль Брок.
Продавец покачал головой:
— Он не бывает здесь по утрам. Зайдите после двух.
— Я очень спешу, — сказал Паркер. — Попробую застать его дома.
— О'кей, — отозвался продавец.
Паркер стоял, глядя на него. Не понимая, в чем дело, продавец нахмурился:
— Что вы хотите?
— Его адрес.
— Чей? Поля?
— Естественно.
— Я не могу дать его домашний адрес. Думал, он вам известен.
— Если бы он был мне известен, я не стал бы тебя о нем спрашивать.
— Послушайте, я не имею права его дать, — отрезал продавец. — Если я начну всем подряд сообщать домашний адрес Поля, он меня уволит.
— Ты знаешь его домашний телефон?
Продавец снова покачал головой:
— И номер телефона я вам не дам. Приходите после двух.
— Я не просил его у тебя, я спрашивал, знаешь ли ты номер.
— Конечно знаю.
— Позвони ему.
Ничего не понимающий продавец начал выходить из себя:
— Какого черта?
— Спроси его, можно ли дать мне его домашний адрес. Скажи, что здесь дядя, который хочет поговорить с ним о Матте.
— Пошел к черту, у меня и без тебя хватает забот. Приходи после обеда.
— Не гони волну, когда не знаешь, о чем идет речь. — В голосе Паркера звучали металлические нотки.
— Что это значит?
— А что, если Брок расстроится, когда узнает, что ты зря тратил мое время? Может, тебе следует позвонить.
Продавец засомневался. Паркер понимал, что если Поль Брок — посредник Матта Розенштейна, то, скорее всего, он сам напрямую связан со многими делами, и служащему, достаточно приближенному к нему, чтобы звать его по имени, безусловно известно, что в жизни Брока есть нечто помимо торговли пластинками, хотя он мог и не знать, что именно. Паркер будет доказывать, что дело не терпит промедления, продавец постарается не поддаться его напору, однако ему наверняка захочется прикрыть свою задницу на случай, если визитер действительно принадлежит к важным персонам.
Но теперь продавец распушил хвост и упрямился вовсю. Он хмурился, смотрел поверх головы гостя на трех потенциальных покупателей, будто надеясь, что кто-нибудь спасет его, выбрав наконец покупку, — словом, не делал ничего, в то время как минуты одна за другой уходили в никуда. Наконец Паркер глянул на часы и железным голосом произнес:
— У меня не так уж много времени.
— Посмотрим еще, что он скажет, — угрюмо произнес продавец и вынул телефон из-под прилавка. Он сидел на табуретке и набирал номер, держа аппарат на коленях, ревностно следя за тем, чтобы Паркер не заметил цифры. Паркера это не заботило.
Продавец приложил трубку к уху и довольно долго ждал. Паркер почти уверился, что Брока нет дома, и решил-таки вернуться после обеда, как вдруг парень сказал:
— Поль? Арти. Слушай, Поль. Тут жлоб какой-то пришел, тебя ищет. Хочет, чтоб я дал твой адрес. — Он выслушал хозяина и сказал: — Не знаю, никогда не видел. — Его голос звучал обиженно, будто на Паркере лежала вина за то, что они до сих пор не встречались. Затем, послушав снова, ответил: — Я сказал все, что знаю.
Паркер потянулся за прилавок и защемил его нос между большим и указательным пальцами.
— Не надо врать, — запротестовал он, сильно сжал пальцы и убрал руку.
— Ой! — Со слезами, брызнувшими из глаз, продавец вскочил на ноги; табуретка со стуком покатилась назад. Он еще прижимал трубку к уху, но, казалось, совсем про нее позабыл. Прикрыв другой рукой нос, словно пытаясь его защитить, он воскликнул: — Что ты делаешь? Ты что, спятил?
— Я говорил тебе, что пришел сюда по поводу Матта, — напомнил Паркер. — Скажи Броку, что я хочу поговорить с ним о Матте.
— Сейчас, Поль. — Продавец положил трубку на прилавок. Закрыв руками лицо, он косился на Паркера сквозь пальцы. — Больно, черт. Эй!
Паркер взял трубку. Продавец ринулся за ней, но Паркер схватил его за запястье и удержал на месте. Затем спросил в трубку: