А сейчас дед Пахом сидит над развернутой рекламной газетой и делает вид, что самым внимательным образом изучает разновидности предлагаемых товаров, купить которые ему явно не по силенкам. Не обходит вниманием даже автомобили, квартиры, компьютеры.
На самом деле - по стариковски дремлет.
Я ошибся - сосед беспокойно расхаживает по коридору. В унисон со страдальческими вздохами постукивали бескаблучные домашние тапочки. Ох-ох-ох... шлеп-шлеп-шлеп. Старика явно что-то тревожит. Интересно, что именно?
В последние дни маразматик большую часть времени проводит в коридоре или на кухне. Прислушивается к шуму на лестничной площадке. Когда открывают дверь, прижимается к стене, будто ищет у нее защиту от невесть какой опасности.
- Пошли бы прогулялись, - проходя к своей комнате, посоветовал я. Погода превосходная, небо чистое, жара спала. Разве можно целые дни проводить без воздуха? Недолго заболеть.
Дед энергично замотал лысой головой.
- Нельзя... Он, воздух... енто самое... и здеся... то-то и оно... есть, - оборонялся он, выжимая на сморщенное лицо страдальческую улыбку. Мне в доме... енто самое... сподручно...
Я пожал плечами. То ли удивился стариковской глупости, то ли его умению так строить фразы, что приходится добираться к их истинному смыслу, преодолевая труднодоступные заграждения. В конце концов, что мне от того гуляет сосед по улицам или сиднем сидит дома. Это не мои - его проблемы.
Заперся в комнате, поставил на плитку чайник и принялся листать начатую рукопись, испещренную многочисленными дополнениями и вычеркиваниями, вопросительными и восклицательными знаками, вкривь и вкось - замечаниями и исправлениями. Разобраться в ней постороннему человеку намного трудней, нежели в дедовом бормотании.
Достал чистый лист и записал сегодняшнюю беседу с бизнесменом. Конечно, не подробно - отрывками. Поглядел на часы. До появления Надин минимум сто минут. Потом - душ, ужин. В десять старики отправятся на покой, мы с ней - в постель. Тогда и наступит мой звездный час. Вперемежку с "ураганным ветром" и "землетрясением".
Попил чай и принялся разгуливать по комнате. Восемь шагов от двери до окна, восемь - обратно, от окна к двери. Надоело. Присел к столу, развернул газету. С раздражением бросил ее на пол.
Почему я так волнуюсь? Ну, не раскроет душу коротышка, как она охотно открывает свое жирное тело, ну, уйдет от ответов на прямо поставленные вопросы - черт с ней, поеду в Москву "голышом", пусть Стулов недовольно покривится - от меня не убудет.
Ага, вот в чем дело, оборвал я разговор с самим собой, тебе не хочется ложиться в постель с жирной бабой, претит от ее слюнявых поцелуев, воротит душу от жадных прикосновений пальчиков-сосисок. Чистюлей хочешь быть, честным и незамаранным? Не получится, дорогой, так просто Надин не откроется, любая информация - тот же товар, имеющий свою договорную цену.
Поворочался, поворочался я на жестком диване и неожиданно уснул. Тихо, мирно, без храпа и сновидений. Будто новорожденный, еще не познавший мерзостей жизни.
Разбудило меня частое постукивание в стену... Вот это поспал одинадцать вечера! Старики, наверно, давно уже храповито "беседуют", соседка, судя по паническому постукиванию в стену, изныла от нетерпения. Ответил согласным сигналом - тире, две точки, снова тире. В переводе: жду, приходи.
Надин вплыла в комнату "на всех парусах". Будто в знакомую бухту. Туго подпоясанный халатик, под которым, судя по всему, ничего нет. Колышутся не закованные бюстгалтером груди, на ненакрашенных губах похотливая улыбочка.
Нет, "отдаваться" этой жирной корове я не смогу. Постараюсь обойтись без секса!
- Добрый вечер, Пашенька, - нежно промурлыкала коротышка, садясь рядом со мной и вжимая мощное бедро в мою ногу. - Удивительно, но без беседы с тобой не усну. Знаешь, я консультировалась с ремонтниками сказали, что пробить проем между нашими комнатами им не составит труда. Надоело пробираться по коридору, ожидать, когда заснет старая карга.
Я помалкивал. Дай-то Бог, чтобы сегодняшнее общение прошло на уровне договорного процесса, без об"ятий и поцелуев.
- Почему молчишь? Не согласен?
Кошачье мурлыканье сменилось змеиным шипением. Горячая ладошка легла на мое колено, пальцы с неженской силой сжали его. Синяки обеспечены. Хорошо еще не на шее или лице.
Надин привела себя в остояние повышенной боевой готовности. То-есть, развязала пояс халатика, уывеличила размер декольте. И сразу же покрылась остропахнувшим липким потом.
- Почему не согласен? Ради Бога... Давай поговорим? - не выдержав, отстранился я. - Мы с тобой - культурные люди, а не собаки во время случки. Всему свое время.
- И когда же наступит это время? - взволновано хихикнула женщина, передвинув окончательно обнаглевшую ручку выще моего колена.
- Все будет зависеть от того, как ты ответишь на мои вопросы, - уже не таясь, жестко проговорил я. Будто пред"явил ультиматум. - Может быть через четверть часа, а может... никогда!
Наглость? Конечно, мое требование далеко от джентльменского, но лучше оно, нежели постельная плата. Я предложил чисто рыночный вариант: коротышка выдает мне нужную инфрормацию, я соглашаюсь соединить наши комнаты в одну квартиру.
- Вот оно как? - удивилась Надин, но руку убрала и даже отодвинулась. - О чем ты?
- Ничего особенного, я кой о чем тебя спрошу, ты ответишь. Без увиливаний и прочих зигзагов. Правду, одну только правду!
Коротышка задумалась, сомнения сотрясали ее. Как бы не продешевить? Потом хитрая улыбка проскользнула по ее лицу. Ручка возвратилась на покинутое место, в непосредственной близости к моей ширинке, губы приоткрылись и вплотную приблизились к моим. Кажется, вот-вот закапает слюны.
- Любая сделка требует аванса. Наша с тобой - тем более!
- Моя фирма не авансирует, - я снял с ноги ее руку и перелодил ее на диван. - Обойдемся без торговых принципов. Повторяю: ты говоришь только правду, желательно как можно подробную.
Надин обиженно вздохнула.
- О чем ты говоришь,Павлик? Когда это я хитрила с тобой? Спрашивай отвечу!
- И не станешь спрашивать, почему меня все это интересует?
Надин несколько долгих минут колебалась. Оставляя лазейку для отступления ответила расплыывчатым обещанием.
- Если тебе так хочется...
- Откуда ты знаешь мужика с проседью в прическе? Ну, того, который околачивался возле твоего стенда вместе с... Виктором... Потом, в магазине о чем-то спорил с Верочкой.
Ага, задумалась! Первое попадание в цель. Дай Бог, чтобы и остальные вопросы оказались такими же меткими.
- Виктор сказал: он влюблен в меня. Намерен жениться. Не обижайся, запасной вариант. Если ты откажешься. Не сидеть же мне вековухой.
- И ты раньше не была с ним знакома?
Очередное молчание, которое можно расценить и как нежелание откровенничать, и как способ заинтриговать любовника. Я терпеливо ожидал исповеди.
Дождался!
Говорила Надин тихо, покорно. Будто исповедывалась священнику. И я верил всему, что услышал, потому-что так врать просто нельзя, это противоестественно.
Москвичку, семнадцатилетнюю Наденьку сорокалетний, едва знакомый мужик увез в Ярославль, на свою родину. Не то, чтобы она до беспамятства влюбилась в красавца, нет, - покорили неопытную девушку сладкие обещания "любви до гроба", затуманили мозги горячие признания и ежедневные приглашения в театры, кино, рестораны, которые сыпались градом. Она не задумывалась, откуда берутся огромные деньги, которые буквально разбрасывал кавалер. Деньги - мужские проблемы, как их добывать женщине знать не положено. Она расплачивается нежностью и заботой.
Мать плакала, отец негодовал, но родители будто ушли "за кулисы", на сцене жизни - один Михаил, Миша, Мишенька, Медвежонок, его горячие об"ятия и такие же горячие обещания.