В ответ - презрительный взгляд на выпирающее брюшко и дряблую шею.
- Вот вы говорите: официальное лицо. А какое из меня официальное, ежели не имею ни ордера, ни прокурорского дозволения. У нас, как говорится, правовое государство, соблюдаем права человека... Чего лыбишься? - резко повернулся он к Семену. - Разве неправду гоню?
Тот, действительно, услышав о разных правах и свободах, широко улыбнулся. Будто Гулькин выдал забавный анекдот.
- Я - так, своим мыслям... Вот недавно менты задержали дружана спутали с рэкетиром. Такие выдали ему в отделении "свободы" и "права" - по сей день лечится. Когда отпускали, даже не извинились...
- Не может такое быть! Наверняка, замаран.
Я вспомнил дорожное происшествие, с продолжением в обез"яннике и камере. Снова заныла избитая спина, застонали почки.
Гулькин принялся разглагольствовать о разгуле преступности, бороться с которой в белых перчатках и при галстуке просто невозможно. Вот и приходится изредка применять "силовые" приемчики.
- Бывает, - неохотно согласился Семен. - Другой мой дружан торгует в палатке разной хурдой-мурдой. Не от себя, конечно, нанялся к одному хмырю. Тот винцо попивает и за нанятым торгашем следит, а Хмурый вкалывает по черному. Так вот, повадился к нему за данью один мент. Будто на работу ходит. Выложит на прилавок бумажник и шутит, паскуда: дыхни в карман. Это он у гаишников научился. Попробуй не дать! Немедля обвинит в обвесе-обсчете, приклеит сбыт наркоты. Наплачешься за решеткой!
- Кто спорит? И на старуху бывает проруха. Не все в милиции стерильно честные, но с жуликами и взяточниками мы ведем борьбу: выгоняем или сажаем!
На лице Семена проскользнула скептическая гримаса. Похоже, все заверения сыщика о чистоте милицейских рядов не поколебвли его уверенность в обратном. Но возражать он не стал. Больше отмалчивался, отделываясь короткими репликами и ехидными улыбками, которые так раздражали Гулькина, что тот перестал зевать и тереть красные, с недосыпу, глаза.
Парень оперировал известными ему многочисленными случаями избиений и взяток со стороны правоохранительных органов, Гулькин больше напирал на трудности "переходного" периода, забрасывал оппонента фразами, позаимствоваными из газет и телевидения.
Я про себя веселился. Дал слово: обязательно открою Гулькину с кем тот спорил в утренней электричке. Вот только закончится катавасия с похищеной красавицей и высветятся непонятные события в коммуналке обязательно скажу. Предствляю его реакцию!
Мне доставляет истинное наслаждение думать об этом, рисовать гримасу на физиономии сыщика, когда он от меня узнает о "профессии" Семена. Растерянную и обиженную. Подумать только, с кем он спорил? С маститым преступником, бандитом, может быть, убийцей!
А для меня этот спор представляет интерес не только как любопытный феномен современной российской действительности. Ведь я все же писатель, для которого все окружающее - кирпичики для построения очередного произведения.
Три часа пролетели незаметно. Последние полчаса - в обстановке напряженного молчания, подпитываемого взаимной антипатией спорщиков.
Из вагона мы вышли молча. От беспредметного спора устали, как от ничего не дающей работы на общественных началах. Я - посредине, "телохранители" - по бокам. Гулькин высоко задрал плешивую голову, Семен попрежнему иронически улыбался.
По иронии судьбы "заведение для отдыха состоятельных мужчин с сауной и лечебным массажем" располагается в здании бывшей гостиницы обкома партии. Неприметное одноэтажное здание окольцовано мощным железобетонным забором с такими же мощными металлическими воротами, в которые "врублена" солидная калитка.
Когда-то здесь отдыхали после трудового дня инструкторы обкома и горкомов. К их услугам - сауна, буфет, биллиардная, шикарные спальни. На стеллажах и в шкафах библиотеки не только тома полного собрания сочинений классиков марксизма-ленинизма и познавательные энциклопедии, но и развлекательные произведения, включая эротический "Декамерон".
Краем уха я слышал, что постояльцы подобных "гостиниц" не чурались сексуальных утех, для чего использовались официантки и горничные. Конечно, за соответствующее немалое вознаграждение типа премий за успехи в труде на благо народа,
Впрочем, я не собираюсь осуждать либо приколачивать к позорному столбу никого: ни прежних, ни нынешних руководителей всех рангов, начиная от столичного и кончая областными. Человеки они всегда человеки, им присущи всяческие отступления от узаконенных норм и правил. Особенно, когда всеоб"емлющая власть предоставляет "порфироносным" властителям колоссальные права и возможности. Без ограничений и контроля.
Лучше не упоминать о прежних греховодниках и прощать сегодняшних. Одним мирром мазаны, одной водкой поены...
Калитка распахнута настежь, дорожка, ведущая к бывшей обкомовской гостинице, чисто выметена. Кустарник, окаймляющий ее, аккуратно подстрижен. В тени развесистых деревьев - гамаки, беседки, садовые скммейки и кресла. Все - стерильно, как в операционной престижной клиники. Или - в санатории ЦК КПСС.
Ничего не скажешь, невесть откуда появившаяся бандерша умеет наводить порядок!
Внутри - такая же чистота... Кстати, зря беспорядок именуют бардаком, по информации сведущих лиц, если где и сохранился порядок в разваленном государстве, то только - в борделях. Так что, лучше не спешить приклеивать ярлыки.
В изящно обставленном холле возле дверей развалились в креслах два амбала с накачанными мускулами и широченными плечами, не уступающими Семену. Кажется, даже превосходящими его. Судя по раскованному поведению, не болящие, ожидающие сеанса "лечебного массажа" - обыкновенные охранники.
Смерив нас подозрительными вглядами, видимо, решили, что пожаловали клиенты. Поощрительно улыбнулись и беспрепятственно пропустили. Еще бы не заулыбаться! Каждый мужчина, который появляется в этом заведении, несет с собой тугой кошелек, который, будто щенки у суки, отсасывают служашие борделя. В частности, те же охранники.
Гулькин поежился и незаметно пощупал наплечную кобуру с "макаровым". Нет, не по причине позорной трусости - служба в уголовном розыске научила предусмотрительности и в большом, и в малом. Прикосновение к оружию привычка.
Следующее помещение, с мягкими диванами и креслами, декоративными растениями в кадках и "возбуждающими" картинами на стенах, наверное, служит приемной, где клиенты листают фотоальбомы, выбирают "товар" и оформляют "заказы".
Навстречу посетителям поднялась перезрелая красотка в туго обтягивающих солидный задок джинсах и белоснежной кофточке с таким декольте, что Семен поежился и не удержался от восторженного вздоха.
- Что угодно господам?
- Господам угодно побеседовать с одной из ваших девочек.
Как и положено официальному лицу, трудную беседу начал Гулькин. Уверено и спокойно. С легкой насмешкой. Дескать, знаю, чем вы здесь занимаетесь, но не собираюсь вмешиваться. Если, конечно, вы не будете препятствовать выполнению полученного мною задания.
Привык сыщик допрашивать в уголовке пострадавших, свидетелей и подозреваемых, натрудил на языке соответствующие мозоли, вот и чешет на подобии опытного радиодиктора или телеведущего.
Все же, не зря я пригласил его в эту поездку!
Красотка оценивающе оглядела нас. Видимо, моя худоба не внушила ей особого доверия, зато округлый животик и шаловливый взгляд Гулькина вполне компенсировал непрезантабельный вид его спутника. А вот Семена девица вычислила сразу - телохранитель. Сопровождает хозяев. Из него ничего не выкачаешь, но одно присутствие охранника резко повышает имидж его господ.
И все же она решила пригласить хозяйку заведения. Дело даже не в том, что под маской клиентов могут заявиться менты - ничем предосудительным здесь не занимаются, заведение зарегистрировано, на стене за спиной администраторши висит в позолоченной рамке лицензия. Клиника лечебного массажа. Вдруг наехали рэкетиры? Да еще крутые, с которыми охранники не справятся. Вот это намного страшней.