Стулов усмехнулся. Не в полный накал - на настоящую улыбку не хватило сил. Заговорил медленно, мучительно подбирая подходящие слова.
- Время д,Артаньянов и Атосов прошло и, похоже, уже не возвратится. Сейчас наступило время взяточников и клоунов, прячущих под масками милосердия гнусные рожи заурядных жуликов...
- Неужели отказал?
- Не прямо, но фактически - да. В скорбное наше время высказывают свое нежелание выполнить просьбу честно и открыто либо примитивные дураки, либо излишне честные люди... По сути, это одно и то же. Унижался я в полную силу, даже самому было противно. Говорил о давней дружбе, связывающей нас, вспомнил, как однажды я его выручил. В ответ дружок, бывший дружок, поморщившись, уточнил он, - вертелся юлой, изощрялся в красноречии... Короче, ничем помочь я не могу, Паша. Прости, но - слаб в коленках.
Помолчали. Стулов, пряча от меня пробирку с лекарством, бросил в рот таблетку. Все понятно без перевода и дополнительных раз"яснений. Остается приятель Гулькина, если и он откажет - сидеть Верочке в следственном изоляторе не один год... Конечно, в конце концов, ее отпустят невиновность видна без разбирательства и свидетельских показаний, но когда это будет?
Слышал, многие подследственные ожидают суда, который, возможно, их оправдает, по три-четыре года. Такого срока Верочке не осилить. Но я ничем не могу ей помочь. Разве только броситься в ноги прокурору, пред"явить ходатайство Союза писателей, взять на поруки, попросить изменить меру пресечения?
Надежд на эффективность подобного демарша маловато - один шанс из ста, но придется попробовать...
Смирившись с неизбежностью, я открыл было рот для следующего вопроса, касающегося судьбы пасынка, но заработала висящая на спинке стула рация.
Выслушав сообщение Федора, Стулов поднялся, ощупал наплечную кобуру с неизменным "макарычем". Подумал и переложил его под рубашку.
- Пошли, Паша, там сейчас наступит развязка. Федор со своей группой отправился в коммуналку по вызову Константина... Не бойся, писатель, пистолет - по привычке, похоже, обойдемся без крови.
Не обошлись. Когда мы перешагнули порог квартиры, Виталий в наручниках стоял лицом к стене. Рядом - омоновец с автоматом. Поодаль, напротив стариного сундука сгорбился дед Пахом. Наручники на него не надели - стар дедок для подобных предосторожностей, но на всякий случай охрану приставили. Мало ли что взбредет на ум излишне резвому старцу.
Тело мертвого Айвазяна еще не унесли. Две пули поразили бандита: обе - в грудь. Жаль, я с удовольствием побеседовал бы с первым супругом Машеньки, потешил бы душеньку. Хотя следователь из меня, как из козла скакун, но Айвазян настолько замаран преступлениями, что допрос не составил бы никакого труда.
В настежь открытую дверь комнаты Надин видна комическая сценка: коротышка и вечная ее соперница лежат на столе голова к голове и блаженно похрапывают. Будто обсуждают хозяйственные вопросы и взаимные претензии. По поводу обслуживания тощего соседа со зверским аппетитом.
Стулов брезгливо прошел мимо моего пасынка. Словно миновал вонючий контейнер, из которого давно не вычерпывали бытовой мусор. А вот возле деда Пахома остановился.
- Ну, что ж, дедуля, игра сыграна, пора подсчитывать взятки. Покажи свою хваленную "коллекцию"... Не бойся, не украдем - официально запротоколируем, подпишемся, сдадим в музей. Пусть твои внуки полюбуются.
Дед угрюмо смотрел на сыщика. Будто старался впечатать его в память. Для будущей расправы. Раньше с трудом передвигался на подгибающихся ногах, а теперь эти ноги - сильные и надежные - не дрожат и не подгибаются. И голова не трясется, и выражение лица вполне осмысленное.
Короче, помолодел дедок, сбросил с плеч пару десятков лет.
- Я ни в чем не виновен. Просто защищался от грабителя. Ношение оружия - да, шейте, но - не больше...
- Разберемся, не волнуйся, лишнего не приклеем - фирма гарантирует... Сколько же тебе годов, Пахом Сергеевич? Если не ошибаюсь - подкатило под девяносто. Не ошибаюсь?
- Не знаю, начальник, не считал. С детства разные арифметики не уважаю.
- Так и не уважаешь? - не скрывая злой насмешки усомнился Стулов. Ну, ладно. Если точно - восемьдесят семь стукнуло. Из них добрых семьдесят отдал разбою и грабежам, - он повернулся к нам. - Знакомьтесь, друзья. Грабитель с дореволюционным стажем, опытный медвежатник, убийца, которого не могли поймать ни сыскная царская полиция ни наш родной уголовный розыск. Сидоров... Да никакой он не Сидоров и не Пахом Сергеевич - Степан Степанович Волков, кликуха - Ведьмак...
Стулов передохнул. На лбу выступили крупные капли пота и он вытер их носовым платком. Нелегко давались раненному, едва ушедшему от нависшей над ним смерти, слишком длительные монологи.
- Даренная липломатом коллекция орденов и медалей? Отличное прикрытие! Это - на первый взгляд. Если вдуматься - несусветная чушь. Ни на рынках, ни в антикварных магазинах орденов не купишь. Можно, конечно, приобрести их у обнищавших родственнмиков умерших героев, свинтить с пиджаков пенсионеров. Но это - единицы, а Ведьмак гордится целой коллекцией...
Дед Пахом помалкивал. Не возражал и не подтверждал. Удивительное самообладание! Да еще в преклонном возрасте.
Гулькин слушал Стулова приоткрыв рот. У меня мелькнула дурацкая идея - запустить туда муху. Черную, навозную. Вот смеху то было бы! Омоновцы и оперативники, похоже, начисто забыли о главной цели своего пребывания в коммуналке: поиску спрятанной коллекции. Баба Феня и Надин дружно, в унисон друг другу, похрапывали. На подобии двух немузыкальных инструментов. Им аккомпанировал такой же немузыкальный барабан: Дмитрий не храпел - часто и гулко выкашливал.
- Теперь обратимся к менее зрелым годам героя... Вернее, антигероя. Потому-что, когда восхваляют грабителей, рэкетиров и убийц, меня тошнит... Лет сорок тому назад вывозили из тайги большую партию неограненных алмазов. Конвой был солидный - десяток хорошо вооруженных парней. На драгоценности нацелилась такая же многочисленная банда... Степан Степанович должен помнить: во всех газетах сообщалось... Помнишь, Ведьмак?
- А я, промежду прочим, с детства не уважаю газетенок. Не верю им. Журналистам за что деньги отстегивают? За вранье. Потому, не верю и не читаю. Мне это ни к чему...
- Понятно. В арифметике не силен, газет не любишь, радио не слушаешь. Впрочем, и такое тоже бывает. Но о нападении на конвой ты должен помнить. Главарем банды был некий Ведьмак, неуловимый убийца и грабитель...
- Ничего не знаю. Ни таежного конвоя, ни какого-то Ведьмака-Ермака. Путаете, гражданин начальник, издеваетесь над несчастным стариком.
- Издеваюсь, значит? Ладно, извиняться не стану. Бойцы конвоя погибли, бандиты тоже понесли потери. Осталось всего три человека. В результате многомесячных поисков были обнаружены два трупа. Соответственно, опознаны рабочими местного леспромхоза. Убиты не пулями - ножом. С редкой по тем временам жестокостью. Ведьмак исчез. Вместе с драгоценностями. Может быть, ты продолжишь свое жизнеописание?
- Не мастак, гражданин начальник. Наган держал для самообороны, никого не грабил. Не измывайтесь над бедным стариком, Бог накажет.
Появились санитары, положили Айвазяна на носилки и вынесли из квартиры. На полу осталось лужа крови, да очерченные мелом контуры тела. Словно фоторобот разыскиваемого преступника.
Виталий попрежнему подпирал стену. Наглой самоуверенности как не бывало - пасынок только-что не плакал. Судороги пробегали по лицу, руки, закованные в браслеты, мерно подрагивали.
- Откуда ты узнал все это?
Костя и Федя, будто по команде, повернулись ко мне. По насмешливому выражению их лиц я понял: они обо всем уже догадались.
- Я, Паша, тоже не докопался бы, но помог твой фотоальбомчик с изображением дедовой коллекции. Потом заинтересовала инфирмация о странном поведении престарелого соседа. Во время учебы в Академии МВД преподаватель рассказывал про удачливого преступника, подозреваемого в нападении на таежный конвой. Отставной сыщик, генерал, бывший мой наставник посоветовал поднять архивы... В принципе, все. Остальное сам додумал.