— Посылать во главе диверсионной группы человека крайне осторожного и осмотрительного? — по-азиатски сморщил обожженное ледяными забайкальскими ветрами лицо атаман Семенов, возвращаясь к своему креслу. — Ну, вы, полковник, оригинал.
— Не такой уж оригинал, если учесть, что все сказанное следует воспринимать применительно к командиру диверсионного отряда.
— Тогда что значит «излишний риск»? Пусть даже применительно к командиру диверсионного отряда. Это ж какой такой риск у диверсантов принято считать излишним?
«Не складывается у нас разговор», — с волнением отметил Родзаевский, пригашивая сигару и краем глаза следя при этом за выражением лица главнокомандующего. Почему не складывается, под какие такие выводы главнокомандующего он не складывается, этого полковник понять пока не мог. — Вы задали трудный, я бы даже сказал, философский вопрос. Но если позволите…
— Кто этот вернувшийся? — резко перебил его Семенов.
— Ротмистр Курбатов.
— Что-то припоминаю. Богатырский рост. Медвежья сила.
— Златокудрый, как Бог. И кличка Легионер.
— Могли бы придумать что-нибудь повнушительнее.
— Почему же? Легионер. К тому же сам избрал. Увлекается историей Древнего Рима. Его любимое словечко.
— А то, что ваш римлянин вернулся один, — никаких сомнений у вас не вызывает? — недоверчиво сощурился Семенов.
— Он сказал, что последним погиб ротмистр Гранчиц-кий. Уже у самого кордона. Легионер тащил его на себе, сколько мог.
— Это он так заявил: у кордона. Тащил. А что было на самом деле? Не исключено, что ваш Легионер сам вверг себя в одиночество. Один вернулся — одному и слава.
Подозрительность атамана была общеизвестна. Он способен был душу вымотать, выспрашивая по поводу какого-либо, иногда совершенно незначительного, события, добывая все новые и новые подтверждения правильности своих подозрений.
— Но других сведений не поступало. Да и вряд ли поступят, — возразил полковник. Странная вещь: еще несколько минут назад он сам готов был заподозрить Курбатова в том, что тот умышленно сделал все возможное, дабы вернуться без Гранчицкого. Родзаевский знал, сколь честолюбив этот отпрыск казачье-княжеского рода Курбатовых. Но сейчас полковник забыл о своих подозрениях и готов был отстаивать парня хоть перед всем генералитетом армии. — Кроме того, у меня, извините, нет оснований не верить этому офицеру. Сила и звериная лють, слава богу, не лишили его обычной человеческой порядочности. Что у людей нашей профессии ценится не меньше, чем в коммерции.
— Сравненьице, — брезгливо поморщился Семенов. — Я так понимаю, что вы верите ему на слово. Безоговорочно, — все ближе и ближе наклонялся Семенов к полковнику. — Всему, что он, единственный из группы оставшийся в живых, рассказывает об этом походе?
15
Вызов в Краков Штубер воспринял с мрачной настороженностью человека, которого давно обуревали неприятные предчувствия. Он был настолько неожиданным, что Вилли даже не пытался предугадать мотивы, побудившие людей отзывать его из Подольска в этот самый неподходящий для интересов рейха момент. Поди знай, как будет разворачиваться задуманная им операция по ликвидации партизанских отрядов в его отсутствие!
Но дело даже не в этом. Штубер просто жил ожиданием вызова. Правда… в Берлин. Впрочем, он не был бы ни удивлен, ни огорчен, если бы ему предписывалось прибыть, например, в Париж или куда-нибудь на север Италии. Уж где-где, а в Италии события развиваются самым непредсказуемым образом. А тут Краков. С чего вдруг? Кто-то в польском гауляйтерстве захотел перенять его опыт? Туда потянулись какие-то нити, ведущие от диверсионной группы Беркута? Речь пойдет о том польском офицере, который сумел бежать из диверсионно-разведывательной школы «Зет-4» в теперь проходит «стажировку» в отряде Громова?..
Чушь! Все данные по этому поводу польское управление СД могло получить от него письменно или по радиосвязи.
Однако на другие варианты фантазии Штубера уже не хватило.
Ситуация немного прояснилась, когда оказалось, что в комендатуре аэродрома его ждет штурмбаннфюрер СС, в задачу которого входит немедленно организовать ему пересадку на первый попавшийся самолет, вылетающий на Берлин.
— Значит, вы и есть гауитштурмфюрер СС Штубер? — пристально всматриваясь в лицо уставшего от полета офицера, переспросил штурмбаннфюрер уже после того, как Штубер представился. И Вилли понял, что со слухом у этого офицера службы безопасности все в порядке. Просто он вежливо требует предъявить документы.