— Дипломатические каналы исключаются. Японская разведка слишком хорошо контролирует их. Не говоря уже о контроле над нами. Мне же. не хотелось бы, чтобы в императорском генеральном штабе узнали о том, сколь упорно я ищу контактов с фюрером.
— А там все еще помнят о вашем послании Гитлеру, направленном, если не изменяет память, то ли в марте, то ли в апреле 1933 года[21], — согласился полковник. — Японцы восприняли его ревниво. Хотя вы всего лишь приветствовали фюрера в связи с его приходом к власти, выражая готовность совместно выступить против общего врага — всемирного большевизма.
Да вы, оказывается, прекрасно осведомлены об этом?
— Профессиональный контрразведчик. Положено. Впрочем, вы не очень-то. и. скрывали свои симпатии. В конце концов немцы и японцы — союзники. Правда, сейчас Токио выжидает…
— Сейчас оно сладострастно ждет, когда два тигра, Германия и Россия, упадут замертво, или по крайней мере обессилевшими, чтобы спуститься со своей святоглавой Фудзиямы и преспокойно овладеть тем, за что эти тигры столь долго и упорно сражались. Нам сие известно, полковник. Как известно и то, что наша армия нужна японцам для создания Великой Азии, а не для того, чтобы в союзе с немцами она сражалась за единую и неделимую,
— Но в таком случае мы свое время, господин командующий, упустили. Большевики и их союзники вот-вот будут у границ Германии.
22
Генерал выслушал его спокойно. Он ожидал такого возражения. У него было свое видение того, что происходило сейчас в далекой Европе, к которой он хотя и стремился (как всякий провинциал стремится хоть день-другой побыть в столице), но которую в то же время недолюбливал.
Здесь, в Сибири, все казалось проще, понятнее, естественнее. Совсем недавно в газете «Голос эмигранта» он писал: «Нам, русским националистам, нужно проникнуться сознанием ответственности момента и не закрывать глаза на тот факт, что у нас нет другого правильного пути, как только честно и открыто идти с передовыми державами “оси” — Японией и Германией».
По части того, что идти надо «честно и открыто», Семенов, конечно, слукавил. У него были свои виды и планы. Точнее всех их сумел очертить Верховный правитель Колчак, назначив атамана «правителем Российской Восточной Окраины». А еще до Колчака такую же «полноту власти» ему обещал Керенский, — как плату за войска, которые он приведет из Забайкалья в помощь Временному правительству. Потом, уже в двадцать шестом году, кандидат в премьер-министры Японии Танаки тоже обещал ему, что, когда возглавит правительство и с помощью армии сумеет добиться, чтобы вся Восточная Сибирь была отторгнута от России, — во главе буферного государства окажется он, генерал Семенов-сан. Почти такие же обещания слышит генерал и сейчас.
Однако Семенов давно понял, что все эти обещания и назначения ровным счетом ничего не стоят. Настоящим правителем Забайкалья, императором «Страны Даурии» он станет только тогда, когда, собрав здесь все имеющиеся войска и подняв на восстание против большевиков тубильное население монгольско-бурятских аймаков, сам восстановиn свою власть над этим огромным краем, сам провозгласит и сам утвердит себя на сибирском престоле силой собственного оружия.
— Все не так просто, полковник, все не так просто… — задумчиво сказал он Родзаевскому. — Мыслю, что как раз сейчас, когда большевики подступают к границам рейха, а в иных странах Восточной Европы уже подспудно утверждается большевизм, который вот-вот может расползтись по всему Старому Свету, англичане и американцы начинают понимать: пора попридержать коней. Потому что, как только они на алюре ворвутся в Берлин, окажется, что остались один на один с объединенной, некогда союзнической, ордой большевиков. Что им противостоят закаленные в боях и партизанских дымах дивизии не только России, но и Югославии, Болгарии, Румынии, Чехии, Польши. Которые к тому времени будут полностью обольше-вичены.
— Резонно, — кивнул Родзаевский. Курбатов в их спор не вмешивался.
— Конечно же, союзники потребуют от Гитлера освободить все, что он занял в Западной Европе. Конечно же, потребуют всяческих других уступок. Но армию немецкую сохранят. Да-да, сохранят. И всю, до последнего солдата, развернут против рус… Против большевиков, — исправил свою ошибку главнокомандующий. Говоря о победах немцев, он, из чувства патриотизма, тщательно избегал слова «русский».
Семенов умолк, ожидая более пространной реакции полковника на свои умозаключения.
— М-да-а, — многозначительно осчастливил его такой реакцией полковник. — Если исходить из того, что немцы действительно проиграют эту войну… С вами трудно не согласиться.
21
Исторический факт. Личное письмо атамана Семенова Гитлеру было датировано 29 марта 1933 г.