— Не надо, душно, — раздалось несколько протестующих голосов.
— Нет надо, холодно, — возразило им столько же голосов девчачьих.
— Так закрывать или не закрывать? обернулся к классу Костя. Это спасло его. В распахнутое окно что-то влетело, просвистело у него перед носом и, стукнувшись о затылок Мишки Павлычева, упало на пол. Костя увидел, что это был маленький металлический якорь с тремя острыми крючками, загнутыми назад. От якоря в окно тянулся не очень толстый, но прочный канат — фал, как по-ученому говорил Сема.
Якорек тут же пополз по полу обратно к окну, зацепился одним из крючков за батарею отопления, и фал, идущий от него, натянулся, как струна.
— Это еще что за шутки? — удивленно произнесла Галина Николаевна и сама отправилась к окну. Не успела она дойти, как в окне над подоконником появилась розовая от напряжения и страшно довольная физиономия Машки.
— Румянцева! — ахнула Галина Николаевна. Класс взорвался диким хохотом, кто-то свистнул.
— Здрасте, — поздоровалась Машка и влезла в окно вместе с ранцем, висевшим у нее за плечами.
— Маша! Что это такое? — понемногу приходила в себя учительница.
— Это я тренируюсь, — невозмутимо ответила Машка, сматывая канат.
— Маша, — строго сказала Галина Николаевна, — как хочешь, а мне придется рассказать об этом директору. Дай сюда эту штуку, — Галина Николаевна протянула руку.
— Галина Николаевна, я вам не могу это отдать. Это мне в клубе скаутов дали на время для тренировок, вот я и тренируюсь.
— Маша, дай это сюда. Иначе урока не будет.
Машка пожала плечами, скинула ранец и стала упихивать в него свернутый уже ею фал.
— Маша, — Галина Николаевна даже заглянула ей в лицо, — что это такое? Ты меня не понимаешь? Я жду.
— Маня, отдай, после уроков заберешь, — крикнул с места Леха Вербов.
— Лучше отдай, — неожиданно поддержал его и Костя. — А то хуже будет.
Машка искоса глянула на него и тут же отдала якорек в руки Галины Николаевны. После чего спросила:
— Можно я сяду?
— Садись, — разрешила Галина Николаевна, и Машка уселась на соседнее с Костей место.
"Этого только не хватало", — подумал он про себя.
— А где журнал? — вдруг спохватилась Галина Николаевна. — Почему его на столе нет?
— Лена заболела, а журнал она носит, — пояснила Лида, — она у нас староста.
— Можно я его принесу? — тут же вскочил с места Костя.
— Хорошо, — согласилась Галина Николаевна. — Что такое, Румянцева? — заметила она Машину поднятую руку.
— Можно я тоже.
— Сиди. Журнал не тяжелый, Костя сам управится.
Машка скорчила недовольную мину, а Костя вышел из класса.
Едва закрыв за собой дверь, он пулей слетел по лестнице на первый этаж, к комнате охранников. Там охранник Миша смотрел телевизор. Видимо, его напарник вышел покурить. А может, Миша сегодня дежурил один, такое тоже случалось.
— Привет, — поздоровался Костя.
— Привет, — отозвался охранник. — За журналом пришел?
Миша был хороший человек, лицеисты его любили и часто болтали с ним на переменах. Кое-кто даже обменивался с ним кассетами.
— Ага.
— Ну, бери, — Миша кивнул на полку, где хранились журналы, а сам опять уткнулся в экран телевизора, по которому крутили один из очередных бесконечных сериалов.
На полке Костя увидел сразу два журнала. Схватив оба, он выскочил из комнаты. На лестнице журнал своего класса он быстро сунул под мышку, а сам открыл второй. Это оказался журнал девятого "Б". Как раз из тех, которые были ему необходимы. Костя достал из нагрудного кармана ручку и быстро выписал нужные фамилии. Покончив с делом, он бегом вернулся в комнату охранника и протянул ему проштудированный журнал:
— Галина Николаевна просила передать.
— На полку положи, — приказал Миша, едва глянув через плечо.
Довольный, что первая операция по сбору информации прошла удачно, Костя поспешил в класс.
В этом духе он действовал весь день. Только с Лидочкой никак не удавалось поговорить. В конце концов, перед последним уроком, Костя решился и подкинул ей в тетрадь записку.
Там он написал:
"Лида, приходи после уроков к "Аквариуму", очень надо поговорить. Касается Кактуса. Костров".
В том, что она придет, он был уверен на девяносто девять процентов. Лида Майорова была человеком, который не мог никому отказать в просьбе. Полкласса сдували у нее домашние задания и получали от нее решения задач на контрольных. Она никогда не кричала: "Виктор Викторович, поставьте ему "два"!" И вообще никогда ни на кого не кричала. У нее всегда можно было занять денег и даже не отдавать, она все равно не напомнит. Но Лидочке-то как раз все возвращали. И никто ее не дразнил. Даже Глобус обращался с ней обычно вежливо и улыбался, порой даже заискивающе. Только раза два или три он почему-то вскипал и говорил ей грубости. Костя слышал, что она даже к Глобусу в гости ходила, когда он серьезно болел. Это случилось еще в прошлом году, Костя тогда учился в другой школе.