— Спасибо, — поблагодарил Костя.
— Ну, выкладывай, — сказал Губин. — Есть новости?
— Есть. Во-первых, — заговорил Костя языком своего старшего товарища, — когда меня вызывал директор, он о чем-то разговаривал по телефону с мамашей Глобуса. Кстати, у нее какая-то другая фамилия, Воронкова, что ли? Нет, не Воронкова. Ксения Валентиновна Вишнякова — точно. Я сам прочел это в деле.
— Ну-ну, — подогнал его Губин.
— О чем они там говорили, я не понял. Но на столе лежало школьное дело Глобуса. Когда Юрий Андреевич поднял его, я увидел под папкой ту самую записку с угрозой, которую я нашел у нас в почтовом ящике.
— Ты точно уверен, что та?
— Точно. На ней так же было написано, тем же компьютерным шрифтом: "You are…"
— Текст на компьютере легко размножается, — перебил Саша. — Так что, может быть, записка все-таки другая?
Костя наконец понял, что имел в виду Губин.
— Да, может, и другая, — озадаченно протянул он.
— Ладно, давай дальше. Что еще?
— Еще ко мне подошла Лидочка, помнишь…
— Помню, помню, — опять сократил его рассказ Губин.
— Так вот, она мне тоже рассказала кое-что интересное. Сама подошла и рассказала. Только сначала я выследил, как она бегала во время уроков к соседней школе и пыталась там заговорить с каким-то парнем. Но он ее послал, отпихнул даже. А потом она в лицей вернулась и после уроков подошла ко мне. Мы пошли пройтись. Она мне рассказала… У Глобуса есть друг. Они все в одном классе раньше учились. Лидочка, Глобус и этот парень. Она утверждает, что только он один посвящен во все Глобусовы дела. Глобус его просто обожал. И Лидочка, прознав от мамы Глобуса, что о нем уже неделю ничего не известно…
— Стоп-стоп, целую неделю ничего? — Саша даже схватил Костю за рукав куртки.
— Да, о Глобусе до сих пор ничего не известно, кроме того единственного письма с требованием выкупа, которое на второй день после похищения получил его отец. И больше ни звонка, ни письма не было. Мне Лидочка говорила, а ей — его мама. Она ей доверяет. Помнит, что Лидочка навещала Глобуса, когда тот болел.
— Ладно, продолжай. Что там этот парень? Что сказала о друге Глобуса эта Лида?
— Она говорит, что он все о нем знает. А ей ничего говорить не стал. Она только заикнулась насчет Глобуса, а он уже обложил ее матом. И сказал, что не видел его с лета. А это неправда, потому что Лидочка их видела вместе за несколько дней до похищения.
— Где она их видела?
— Не спросил, — огорчился Костя.
— Надо узнать, и побыстрее.
— Я ей сегодня же позвоню.
— Хорошо. Что еще?
— Все вроде. Вот еще, зовут этого парня вовсе не Алик, а Андрей. Фамилия — Аликанов. Учится в 12-й школе. Больше… Ты чего?
Костя заметил, что Саша смотрит на него, насмешливо улыбаясь, и ехидно качает головой.
— Так говоришь, он не Алик? — произнес с издевкой Губин.
— Не-ет, Андрей.
— А фамилия?
— Алик…
— Стоп! — прервал его Губин. — Теперь ты понял?
Костя понял. Так понял, что покраснел. Ну конечно! Как же он сам не догадался? Алик — это кличка, а не имя. Кличка, образованная от фамилии Аликанов! Ведь у Глобуса в журнале клички перемешаны с именами. И раз Алик у него записан там на почетном месте, так кому это быть, как не его другу! Косте и прежде казалось, будто что-то не так с этой фамилией, что-то она ему напоминает, где-то он ее уже слышал. Но он не подумал, что это и есть тот самый Алик.
— Точно, — пересохшими губами прошептал Костя.
— Все, — Губин глянул ему в глаза, — больше пока ничего не делай. Иди отдыхай. Я подумаю и позвоню. Может быть, дальше будем действовать вместе. Больше ты ничего не раскопал?
— Ничего.
— И этого — выше крыши, того и гляди поедет. Пошли к ребятам.
Они догнали остальную компанию.
Глава V
ПО СЛЕДУ АЛИКА
В метро Костя опять ехал в одном вагоне с Машей Румянцевой. Но на сей раз она не стала садиться с ним рядом. Более того, она демонстративно ушла в противоположный конец вагона и даже ни разу не взглянула в его сторону.
"Ну-и хорошо", — сначала подумал Костя, удобно развалившись на дерматиновом сиденье. Однако скоро он уже думал иначе: "А что это она, собственно, из себя строит? В лицее не поздоровалась, в клубе тоже и все заседание смотрела в рот Сашке Губину". Хотя, конечно, Косте до этого не было никакого дела. Только вдруг какой-то бес в него вселился. Косте страшно захотелось как-нибудь поддразнить Машку, разозлить.