Я согласился.
Еще с улицы были видны большие светлые окна актового зала и все, что там происходило. Я даже заметил, как какой-то небольшой человечек осторожно просунулся в дверь у задней стены и опустился на свободный стул. Нас-то, конечно, никто не видел. Ведь со света во тьму только тьму и видно.
Пушкинский вечер был, видимо, в самом разгаре. На сцене кто-то играл на скрипке. С удивлением я узнал Машку, ту самую девчонку, что я видел в клубе скаутов, когда приходил туда недавно. Она, оказывается, еще и скрипачка.
Костя неожиданно побежал вперед и прилип к окну, я подошел и встал с ним рядом.
Машка выглядела прекрасно, ей очень шли и облегающее ее маленькую фигурку длинное темно-лиловое платье, и сама скрипка, но лучше всего было ее лицо, вдохновенное и поглощенное музыкой, которую за окном тоже было слышно. Не слишком громко, правда.
Я глянул на Костю и вдруг все понял. Да-а, парень, тебе крышка, втюрился ты в Машку. У меня на это дело глаз верный".