– Придумать бы что-нибудь… Скучно время идет.
– Ты опять о своем расследовании? – спросила Галка. – Разве можно его придумать? Можно, конечно, за кем-нибудь следить. Наверное, интересно получится. Человек и не будет подозревать, что находится у нас под наблюдением.
– Ничего интересного, – отмахнулся Емеля. – Без всякой цели? Это просто подглядывание какое-то… Неприлично даже. Человек ни в чем не виноват, а мы станем следить за каждым его шагом? Представь-ка себя на его месте!
– А где ты виноватого найдешь? – сказала Галка. – Для этого надо, чтобы что-то случилось. Например, кто-нибудь бросит фантик не в урну… После того как скормит конфету собаке.
Заметила-таки Галка, как Емеля угостил Тяпу! Не зря же черные глаза у нее такие же круглые и быстрые, как у ее тезки, птицы галки. Ее бы способности да на пользу дела! Только вот дела никакого нет.
– Это ерунда, – усмехнулся Емеля. – Не преступление.
– А у Тяпы от твоих конфет зубы испортятся, – заметила Галка. – Ну что ж, думай, придумывай себе трудности и испытания. А по-моему, они или есть, или их нет. Такая жизнь – она сама приключение должна преподнести.
– Что-то не преподносит, – проворчал Емеля. – Так жизнь и пройдет. Знаешь, надо мной все подшучивают из-за моего имени – все про щуку да про щучье веление, про мое хотение… А я уже и впрямь готов к этой сказочной щуке обратиться за помощью. Подари, мол, мне интересное приключение!
– Накличешь беду! – улыбнулась Галка. – Так взрослые говорят. В смысле, будешь мечтать об испытании и получишь. Сам не обрадуешься.
– Обрадуюсь, – хмыкнул Емеля. – Кстати, а где Тяпа?
Обычно Тяпа разыскивала фантик хоть из-под земли. То есть из любых зарослей. Но на этот раз в кустах было тихо. Никакого шороха. Это странно!
Ребята обежали кусты с разных сторон и встретились на полянке. Тяпы не было. Последовали безответные призывы. Неужели Тяпа убежала дальше, чем слышны их голоса? Емеля с Галкой вернулись на дорожку и стали прочесывать все едва заметные тропинки, отходящие в стороны. За ограду парка Тяпа вряд ли могла вышмыгнуть. Во всяком случае, для начала надо было исследовать все лужайки среди кустарников.
– Лайма! – услышали они вдруг. – Лайма, ко мне! Ко мне, я сказала! Что ты застыла, как чучело!
На большой лужайке среди кустов ребята увидели тетеньку, которая взмахивала поводком и восклицала:
– Ничего не понимаю… Что случилось? Лайма, что с тобой?
Огромная овчарка сидела на траве и не обращала внимания на свою хозяйку. Потому что ее взор был прикован… к Тяпе! Овчарка устремила на нее на удивление доверчивый и добродушный взгляд и не замечала ничего и никого в окружающем мире. А Тяпа хитренько поглядывала на овчарку из-за раздвинутых лопушастых ушей и, наверное, готова была затеять игру.
– Фу, Тяпа! – воскликнула Галка, бросившись к ней. – Неужели ты не боишься?
– Это ваш мальчик? – сердито спросила тетенька.
Галка обернулась и посмотрела на Емелю.
– Мальчик? Наш… – пробормотала она и только потом поняла: – Ах, вы про собаку спрашиваете? Нет, это девочка. Тяпа. А что случилось?
– Что случилось? – хмыкнула тетенька. – Ничего не случилось! Моя Лайма перестала меня слушаться. Уставилась, как завороженная, на вашу собаку! Что она в ней нашла? Если бы это был мальчик, тогда понятно. А так – я ничего не понимаю! Наверное, ваша собака какая-то неправильная!
Такого оскорбления Емеля не вытерпел.
– Сами вы неправильная, – сказал он. – Зачем сразу обзываетесь?
– Это я обзываюсь? – недовольно воскликнула тетенька. – Между прочим, я всего лишь собаку неправильной назвала, а ты меня, человека. Разницу чувствуешь?
– Чувствую, – сказал Емеля. – Разница в том, что вы можете Тяпу оскорбить, а она вас нет. Вот я за нее и заступился.
– Ишь какой справедливый, – недобро усмехнулась хозяйка овчарки. – Собака ему важнее человека.
– Дело как раз в справедливости, а не в том, кто важнее, – вмешалась Галка. – Но вы лучше объясните, почему считаете нашу Тяпу неправильной?
– Потому что еще ни разу моя Лайма не вела себя так странно при виде чужой собаки, – объяснила тетенька. – Ее реакция мне совершенно непонятна. Понимаете, она все-таки… немножко агрессивная. Может залаять, зарычать, и в таких случаях достаточно моей команды, чтобы ее усмирить. Но в этом случае… Посмотрите, она даже улыбается, как какая-нибудь болонка!
Действительно, выражение морды Лаймы напоминало добродушную улыбку.
– Но это же и хорошо! – воскликнул Емеля. – Значит, она почувствовала, что Тяпа добрая, и сама подобрела. А вы хотете, чтобы ваша собака на всех бросалась?
– Ничего я не хочу! – недовольно отмахнулась тетенька, пристегивая к ошейнику Лаймы поводок. – Но есть, мальчик, в поведении любого существа свои законы. В человеческом поведении, в собачьем. А когда эти законы нарушаются, то это вызывает удивление. И поймите, не такая я злая, как, наверное, вам показалось.
Она попыталась утащить собаку за собой, но та упиралась, все оглядываясь на Тяпу. Тогда Емеля подхватил Тяпу на руки, и они вместе с Галкой скрылись за кустами.
– Все-таки, Лайма, нам надо показаться врачу, – услышали они позади тетенькин голос. – Мне твое поведение совсем не нравится.
– А еще говорит, что она не злая, – заметил Емеля. – Получается, если бы ее овчарка бросилась на Тяпу, все бы ей понравилось? А вдруг она не успела бы ее остановить? Поводок-то был непристегнут.
– Знаешь, Емеля, – задумчиво сказала Галка. – А ведь эта хозяйка в чем-то права. Я тоже не однажды замечала, что Тяпа действует на окружающих собак совершенно странным образом. На нее ведь ни разу не зарычали и не залаяли!
– Ну и что в этом плохого? – не понял Емеля. – Как же все-таки эти собачники хотят, чтобы их питомцы были злыми! А Тяпа, наверное, одним своим взглядом умеет успокаивать всяких злюк. А ее еще неправильной за это обозвали. Да она самая правильная в мире собака! – И Емеля всмотрелся прямо в Тяпины глаза, шутливо зарычал и сразу же рассмеялся: – Ой, не могу! Да этот взгляд кого хочешь добрым сделает! Я даже на ту тетеньку перестал злиться. И посмотри, как смешно Тяпа высунула язык. Ей и ошейник не нужен с батарейками, которые быстро перестают работать. Кажется, что у нее на языке написано: играть, играть и играть.
Тяпа, словно смущаясь, убрала язык, но через мгновение опять его высунула. Хоть на нем и не было, конечно, никакой надписи, но это лишь доказывало, что она самая добрая и самая правильная собака. Высунутый язык – признак добродушия.
Но Тяпе не очень нравилось, когда ее несли на руках. Когда Емеля отпустил ее на землю, она совершила такой смешной прыжок с разворотом, что ребята дружно рассмеялись. И сразу же забыли о встрече с овчаркой Лаймой и ее странной хозяйкой, назвавшей Тяпу неправильной.
Глава II
Выездной зверинец
После прогулок Емеля всегда провожал домой Галку с Тяпой, которые жили на улице Кленовой аллеи. На этой улице почему-то, вопреки названию, не было никакой кленовой аллеи. И даже ни одного клена не было. А еще на ней не было привычных многоквартирных домов, таких, в каком жил Емеля. Вдоль улицы далеко друг от друга под старыми тополями стояли дома-особняки. Наверное, когда-то в прошлом это был дачный поселок для состоятельных людей. Сейчас некоторые из этих особняков были в полуразрушенном состоянии, некоторые стояли в строительных лесах, а Галкин дом сиял свежей краской, обновленными карнизами с лепниной и колоннами на парадном крыльце. Потому что Галкин отец после покупки дома уже успел произвести реставрацию – не ремонт, а именно реставрацию, сохранив дом в первозданном виде. Емеля, приходя к Галке, убедился в том, какой это тяжелый и кропотливый труд – реставрация. Ее отец целыми днями мог заниматься одной дверью, сверяясь по каким-то книгам, шлифуя поверхность, на которой из-под старой облезлой краски проступала старинная резьба. И когда Галка стеснялась того, что живет чуть ли не во дворце, Емеля ее успокаивал: