Карл с волнением слушал молодого рабочего, ищущего путей к объединению с иноземными трудящимися и совместной борьбе. Это предвещало воскрешение великих дней, когда был создан «Коммунистический манифест».
Французские рабочие расспрашивали Маркса об особенностях развития британской индустрии.
— В Англии, в стране машин и пара, существуют и поныне многие отрасли промышленности, где полностью сохраняется ручной труд, — ответил им Карл. — Кое-где вы можете увидеть, что работают так же, как в старозаветные времена. Вот хотя бы изготовление хлеба. Английская пословица гласит, что каждый человек должен в своей жизни съесть мерку грязи, а Джон Буль и не подозревает, что ежедневно, не в переносном, а в прямом смысле слова, поглощает невообразимую мешанину из паутины, муки, квасцов, тараканов и человеческого пота. Зная отлично Библию, англичане повторяют, что человек должен добывать хлеб в поте лица своего, но не предполагают, вероятно, что человеческий пот является обязательной приправой к хлебному тесту. Теперь, однако, приближается, видимо, час гибели небольших пекарен и наступает эра хлебных фабрик.
— Я хотел также посоветовать вам побольше читать, — сказал Жану и Толену Маркс, когда они собрались уходить. — Один из великих французов в своих увлекательных книгах вывел целую плеяду живых людей, вы их, наверное, встречаете сейчас в Париже. В империи Бонапарта они процветают. В эпоху толстого Луи они были только в зародыше. Я говорю о Бальзаке.
Карл долго размышлял над тем, что говорили ему два француза. Он давно не чувствовал такого прилива сил, как в эти дни.
В эти же июньские дни на Графтон-террас прибыло коротенькое письмецо. Лассаль извещал о своем приезде в Лондон на Всемирную выставку и обещал быть в тот же вечер. Узнав об этом, Женни разволновалась и засуетилась. Ей не хотелось, чтобы Лассаль заметил, какая нужда господствовала в ее доме.
— Мы, конечно, не в состоянии принять этого баловня графини Гацфельд так, как он это сделал в своей роскошной берлинской квартире, когда у него был Карл, но тем не менее все должно быть безупречно, — говорила она, вытирая торопливо пыль с многочисленных книг и наводя в квартире порядок.
Ленхен отнеслась к словам Женни недоброжелательно и не скрыла этого:
— Только немного расплатились с долгами и вздохнули свободно и снова лезете в западню. Стоит только появиться лишней копейке в доме, как она у вас вызывает нестерпимый зуд. Так и ищете, кому бы дать или на что бы потратить. Нет чтобы одеть девочек как положено. Я бы тогда слова не сказала. Лондон завален всяким добром. Так нет же, нужно откармливать этого приезжего гуся, да еще так, чтобы он, боже сохрани, не догадался, что съедает последние куски в нашем доме.
Но Женни обняла Ленхен и так ласково принялась уговаривать не восставать против ее плана, что та быстро уступила.
— Вы сатану и того уломаете, когда захотите, — сказала она, смягчаясь, и отправилась в бакалейную лавку за разными припасами, чтобы угостить Лассаля на славу. Лаура и Женнихен побежали в цветочный магазин, и скоро маленькая столовая на Графтон-террас совершенно преобразилась. Женни достала из комода недавно выкупленные из ломбарда старинные скатерти шотландской работы и кое-что из посуды. Она внимательно осмотрела дочерей. Молодость и свежесть служили им великолепным украшением. Женни принарядилась, набросив материнскую кружевную шаль поверх старого поношенного платья. Лассаль вовсе не заметил следов бедности в этом гостеприимном, приветливом семействе.
С тех пор как в начале века лорд Денди посвятил всю свою жизнь возведению в культ мужского туалета и приобрел много последователей, Англия считается первой страной по искусству наряжать мужчин. Лассаль, и до этого щеголь, приехав в Лондон, отправился на Бонд-стрит, где приобрел все самое модное, начиная от зонта, превращающегося в трость, и кончая сюртуками и шляпами всех фасонов.