Наблюдение нас разочаровало: из пансионата не вышел никто, хоть отдаленно походивший на Менгеле.
На другой день в дозор отправились Меир и Беньямин. На этот раз Шалом вручил Меиру микрофотоаппарат и научил, как с ним обращаться. Беньямин и Меир должны были фотографировать всех, кто выйдет из пансионата. Но и в этот раз они увидели только двоих детей, которые по-видимому, шли в школу. Меир сфотографировал их, но снимок не получился.
Наблюдения ничего не дали, и я решил действовать иначе. Я попросил Беньямина поговорить с почтальоном и узнать, живет ли сейчас на вилле некий сеньор Мендже или Менхе, Если мы на верном пути, то почтальон исправит ошибку и переспросит: «Менгеле?»
Утром Беньямин поехал в Висенте-Лопес побродил по улицам часа два и наконец увидел почтальона.
– Не можете ли вы помочь мне, уважаемый? Я ищу моего дядю, с которым разминулся вот уже несколько лет. Я знаю, что он живет где-то тут, но точного адреса у меня нет.
– Как его зовут?
– Доктор Мендже.
– Да, конечно! Был у нас такой. Он жил там (почтальон указал на особняк в конце тупика) еще с месяц назад или даже меньше.
– Вот не везет! – сказал Беньямин. – Опоздал я. Он случайно не оставил нового адреса? Куда пересылают письма, которые приходят на его имя?
– Не знаю. У меня нет никаких указаний.
– Может, жильцы знают? Кто там живет?
– Новый жилец – инженер из Южной Африки. Расспросите его.
– Большое спасибо!
Почтальон развел руками.
– Извините, что не смог помочь вам.
Тот факт, что доктор не оставил адреса, лишь укрепил мою уверенность: мы напали на след Менгеле. Возможно, что-то вспугнуло его, и он решил переменить место жительства. Покинул Буэнос-Айрес и Аргентину или нашел новое прибежище в городе? Не исключено, что он велел почтальону никому не давать его новый адрес. Это можно было узнать на местной почте, и я отправил туда Беньямина. Главное, говорил я ему, не натолкнуться на того же почтальона.
На другое утро, когда почтальоны расходятся с корреспонденцией, Беньямин зашел в почтовое отделение Висенте-Лопес, примерно в четырехстах метрах от пансионата Йорман, и спросил у служащего за окошком, не оставил ли доктор Менгеле свой новый адрес. Служащий подтвердил, что Менгеле жил здесь еще месяц назад. Но он не оставил нового адреса, все письма на его имя возвращаются отправителям.
В моих записях была еще одна обнадеживающая подробность: Менгеле выдавал себя за делового человека и сдавал напрокат токарные станки авторемонтным мастерским. Мастерская, о которой мы имели сведения, находилась там же, в Висенте-Лопес. Оставалось надеяться что, покидая особняк, Менгеле не успел порвать связи с мастерской.
Наверняка в мастерской знали, кто владелец этих станков, который всякий раз пользуется разными именами, тем более, что в последнее время он жил в том же квартале под своим настоящим именем.
Мы решили, что Беньямин придет в мастерскую заказывать большую партию гаек с левой резьбой. Для надежности он заручался визитной карточкой одного из крупных гаражей города, чтобы сойти за его представителя.
В мастерской в Висенте-Лопес его приняла секретарша. Беньямин представился и объяснил, что ему нужно и почему он хочет поговорить с владельцем станков.
Девушка попросила клиента подождать несколько минут. Из-за двери доносился разговор, но слов нельзя было разобрать. Вскоре секретарша вернулась, внимательно посмотрела на Беньямина и молча вышла. А еще через несколько минут она холодно объяснила сеньору, что здесь не занимаются токарным делом, и тем более не знают господина, который владеет этими станками.
Когда Беньямин рассказал мне о странном приеме в мастерской, я уже не сомневался: мы на верном пути. Ведь совершенно ясно, что секретарше не надо ни с кем советоваться, если клиент ошибся адресом. А кроме того, тот, с кем она совещалась, явно послал ее разглядеть посетителя. Было абсолютно ясно, что с незнакомыми людьми здесь дела не имеют.
Если бы за это взялись профессионалы, то работники мастерской вывели бы нас на Менгеле. Но в моем распоряжении были всего лишь несколько добровольцев, неопытных в разведке, да и оставалось всего несколько дней. Пришлось отказаться от мысли выйти на след Менгеле таким путем. Но был еще один шанс – обследовать виллу. Ведь могли же соседи и почтальон по ошибке или по сговору дать нам ложную информацию?
Я хотел сделать в Аргентине все возможное.
29. Специальный рейс
Мы расстались с Ашером Кедемом в тот день, когда я попросил его вернуться домой, чтобы руководить подготовкой специального рейса. Ашер должен был вылететь 10 мая, но в последнюю минуту по техническим причинам вылет перенесли на 11 мая.
Он приехал в аэропорт заранее и постарался попасться на глаза многим людям, чтобы его запомнили. Ашер выглядел беззаботным и веселым, умело скрывая внутреннее напряжение. Он не поднимался на борт самолета, ожидая моего окончательного приказа.
Несколько часов ожидания показались Ашеру бесконечными. Наконец, он увидел Менаше, спокойного, как сфинкс.
– Ты принес мне какое-либо сообщение?
– Да, можешь лететь.
– И это все?
– Все.
Ашер не понимал, отчего Менаше именно сейчас столь непроницаем и молчалив. Но он не посмел задавать вопросы и сам прикинул, что если бы дело сорвалось, его не посылали бы домой готовить специальный рейс. Кедем попрощался с Менаше и в 23:00 вылетел в Нью-Йорк. По мере приближения к дому его волнение нарастало. Он понимал, что по существу первым везет в Израиль весть о поимке Эйхмана. Но рассказывать об этом никому нельзя, да и сам он почти ничего не знает.
В Лоде его встречали Анкор и Лиора Дотан. Тогда-то Кедем и обрадовал их, сообщив, что, судя по всему, Эйхман находится в руках израильтян.
За несколько дней до спецрейса Анкор пригласил к себе Йорама Голана.
– Открою тебе секрет, – начал Гилель.
Он не знал, что Йорам догадывался о нашей миссии: в профессиональной среде, конечно, уловили связь между отсутствием нескольких сотрудников, повышенным интересом властей к делам нацистских преступников и слухами о поимке Эйхмана, распространившимися пока в узком кругу. Так что Йорам не удивился, когда собеседник продолжил:
– Адольф Эйхман в наших руках. Возможно, тебе придется вылететь в Аргентину и участвовать в его доставке. Ты согласен?
– А что, ты боялся, что я откажусь? – обиделся Йорам.
– Тогда собирайся в путь. И принеси свои фотокарточки, какие только имеешь.
На другой день Голан принес свои фотографии. Гилель и незнакомый человек разложили на столе снимки Эйхмана в форме и без, а рядом – его, Йорама, снимки.
Поняв, что карточки сличают, Голан почувствовал невольную дрожь. Между тем Гилель и незнакомец нашли, что определенное сходство между тем и этим существует, но придется сделать новые снимки Йорама, уже в гриме. Тут Голан понял, что его избрали на роль двойника Эйхмана. Он не долго колебался: кто-то ведь должен сыграть и эту роль. Почему не он? Главное – быть среди тех, кто доставит Эйхмана в Израиль.
После долгих проб удалось получить вполне удовлетворительную фотографию. Через несколько дней предложили примерить форму летчика: Йорам полетит в Аргентину под именем Зихрони, как член экипажа. А Эйхмана, возможно, доставят в Израиль как раз по документам Зихрони, тогда как Йорам покинет Аргентину каким-нибудь иным способом.
Вместе с Йорамом в Буэнос-Айрес должны были вылететь еще два оперативника, тоже под вымышленными именами и под видом работников авиакомпании: Йоэль Горен, наш разведчик на улице Чакобуко в 1958 году, и Элиша Ноар. На пути в Израиль им предстояло сыграть роль сопровождающих при заболевшем члене экипажа, то есть «Зихрони».
Их предупредили, что действовать придется в непростых обстоятельствах: не исключены проверки, обыски на промежуточных аэродромах и прочие препятствия.
Лиора обеспечивала трех новых «летчиков» документами. Никто в те дни не знал, где и как она раздобыла нужные бумаги, но в назначенное время Лиора вручила Анкору документы. Форменную одежду оперативники уложили в чемоданы, а на борт самолета поднялись в штатском. Члены делегации приняли их за обычных пассажиров, а члены экипажа – за офицеров безопасности, приставленных к делегации.