— Всем молчать и слушать меня! — рявкнул один из них, абсолютно лысый, но с бородой и с глазами очень бешеного бультерьера. — Не заставляйте отстрелить вам головы!
Второй, несколько косоглазый и испуганный, поднял автомат вверх, моргнул и нажал курок. Тра-та-та-та!!!
Девочки завизжали, Анна Ивановна не выдержала и все-таки упала в обморок. А Бешеный-бультерьер-бывший-рабочий, сдувая с усов обсыпавшуюся потолочную краску, прошептал коллеге:
— Идиот! Уволю!
Анна Ивановна пришла в себя оттого, что толстая Оля Быкова размахивала у ее носа флакончиком с бесчеловечными духами. Сквозь туман и вонь парфюма учительница услышала:
— Вы все должны слушаться и молчать! Каждый, кто поднимет шум, будет наказан! Мы — террористы! Скоро о наших требованиях узнают все! Вы — только наше прикрытие! Если будете себя хорошо вести — не пострадаете!
Анна Ивановна приняла почти вертикальное положение. Все ребята, испуганные и притихшие, попарно скучковались в креслах, в центре салона. Катя ревела.
Говорил Бешеный, ноздри его дергались. Косой с выражением недоеной коровы стоял в стороне и очень неуверенно держал автомат вверх ногами. То есть вниз дулом. Третий участник безобразия рослый и сутулый Хромой — невозмутимо вел автобус.
Маленькая Катя Подполковникова в процессе ревения взяла немыслимую ноту.
— Не сметь! — заорал Бешеный и пнул ногой ближайшее кресло. Оно печально скрипнуло и согнулось пополам.
Катя заревела еще старательнее.
— Ну, вот что! — строго сказала Анна Ивановна и решительно встала.
Что делать дальше, она не представляла. Но Долг Учителя. Ответственность перед страной, доверившей ей своих питомцев. Да и просто отсутствие других претендентов на роль спасителей. Словом, совокупность всех этих героических факторов и заставила Анну Ивановну встать и строго сказать уже известную нам грозную фразу. На этом героический лексикон Анны Ивановны был исчерпан. А вертевшиеся в голове знаменитые изречения вроде «Но пасаран!», «Смерть немецким оккупантам!» и «Врешь, не возьмешь!» казались не очень уместными. Пока, во всяком случае.
Анна Ивановна робко осмотрела окрестности. Все глядели на нее, и общую тишину автобуса нарушало только пыхтение мотора.
— Ну, вот что, — повторила учительница уже более миролюбиво. — Вы нас с кем-то перепутали. Мы — хор сто двадцать третьей средней школы. Мы едем выступать. И мы не участвуем ни в каких политических акциях...
— Почему? Я участвую! — ни с того ни с сего ляпнул первоклассник Булкин.
— ... И я не понимаю, на каком основании вы врываетесь в нашу жизнь. И тем более — открываете стрельбу. Мне кажется, вам надо немедленно извиниться и оставить нас в покое,
— Извиниться, да? — нежно произнес Бешеный и на носочках подбежал к Анне Ивановне. — Извиниться?
И вдруг безумно вытаращил глаза, оскалил оранжевые зубы и заорал, поливая учительницу слюной:
— Да я вас всех поубиваю! Всех переубиваю! Только попробуйте еще раз сказать, что мне надо перед кем-то извиняться! Я — нервный! Предупреждаю последний раз! Всем сидеть тихо! Никаких вопросов! Вопросы здесь задаю я! И отвечаю на них тоже я!
Над спинками кресел взлетела тощая и грязная клюшкинская рука.
— Чего тебе? — зло взмахнул автоматом в его сторону Бешеный.
— А если в туалет припрет? — честно спросил Клюшкин и посмотрел по сторонам. Кое-кто из ребят улыбнулся.
— Тогда мне заявление, — проворчал Бешеный и направился к водителю. — В письменной форме, в трех экземплярах.
— А если писать не умею? — немедленно сориентировался Клюшкин, делая в слове «писать» ударение на первый слог.
— Толик! — обиделась Анна Ивановна. — Как тебе не стыдно! Как это — в шестом классе не уметь писа́ть?
— Еще слово — убью! — не оборачиваясь, произнес Бешеный и закурил, глядя в лобовое стекло. На бегущую дорогу.
Булкин пристроился рядом с печальным Косым.
— Настоящий? — спросил он деловито и потрогал пальцем автомат.
Косой промолчал
— Подержать можно? — Булкин сделал взрослое лицо. — Я отдам!
Косой судорожно помотал головой.
— А к себе возьмете?
Косой начал беспомощно искать взглядом Бешеного.
Бешеный и Хромой вглядывались в карту и в дорогу.
— Телефон нужен! — почти приказал Бешеный.
—А баня с веником тебе не нужна? — ухмыльнулся Хромой.
— Давай, рули. — Бешеный посмотрел на часы. — Пошло наше время. Дорога каждая секунда.
Хромой сердито посмотрел на коллегу.