Когда уже стало казаться, что бой будет длиться бесконечно, Толстый вдруг упал. В момент террористического приземления домик тряхнуло. Вслед за своим противником упала Лена. Оба лежали тихо, смирно, как будто спали. И почему-то улыбались во сне.
***
Булкин висел на еловой лапке, упираясь ногами в самый край обрыва. Из чащи вылетел Бешеный. Затормозить он, разумеется, не успел и словно бобслеист-олимпиец заскользил вниз. И повис, болтая ногами, ухватившись за сосновый корень. На родном брате-близнеце такого же корня болтался где-то в километре отсюда Толян Клюшкин.
— О-о-о! — крикнул Бешеный.
Булкин осторожно отпустил ветку и пополз к поверженному врагу.
— Руку дай! Дай руку! — кричал Бешеный.
— Не могу! — огорченно признался Булкин. — Не имею права. Тем более вы ругаться будете. Документы-то вниз упали.
— Выберусь — я тебя голым в Африку пущу! — заорал Бешеный и стал грызть корень сосны зубами.
— Попробуйте, — согласился Булкин. — Ну, я пойду.
Он гордо уходил назад, в лес и все время думал — а может, вернуться? Как в боевиках — сказать красивую речь. Сделать что-нибудь невероятное — например, пощекотать Бешеного. Он щекотки наверняка боится. В боевиках террористы боялись. Или после красивой речи взять и натравить на Бешеного белую мышку - «сибирскую язву»... И Бешеный отдернет руки и полетит вниз... Нет.
— Нет! — вслух сказал Василий. — Мы мирные. Нам никого в пропасть бросать нельзя.
Булкин шел по лесу и чувствовал, что благородство просто прет из него во все стороны.
Маша пришла в себя и увидела склоненное огурцовское лицо.
— Хотел тебя спасти, но не успел, — засмущался Огурцов.
— А искусственное дыхание не пробовал? — вдруг спросила Маша.
— Нет. Руку сломать могу. Врезать как следует могу. А искусственное не могу. Нету таланта.
Маша улыбнулась.
Клюшкин из последних сил поднял вверх чемодан. Лысый взял его, провел рукой по замкам — все ли в порядке? Потом присел и посмотрел на Толяна.
— Ну, чего? Вытаскивайте меня, что ли!
Клюшкинские руки совсем замерзли, ногам не во что было упереться.
Лысый протянул руку, подержал ее над Клюшкиным, пошевелил пальцами, затем выпрямился и сказал:
— Обманул я тебя, кудрявый. Не выйдет из меня спасителя. Повиси пока.
— А говорили, что не обманываете.
— Шутил, значит, я вообще люблю пошутить. Ну, мне пора. Кстати, там у вас через минуту такой салют будет! Малыши-глупыши! Бомбы воруем, а отключать-то не умеем! Прощай, кудрявый.
— Я все милиции расскажу, — пробурчал Клюшкин и попытался по корню подползти вверх, но тут же съехал обратно.
Лысый вздохнул и пошел прочь. Не к дому, где его должны были ждать друзья, и не к шоссе, где могла быть милиция. Лысый пошел своей дорогой. Ему было все равно, что случится с остальными. Главное — у него был чемодан. Шаги его становились все тише, тише. А потом исчезли совсем.
— Пурга! — позвал Толян слабым голосом: — Пурга! Ко мне!
Пурга осторожно подползла по ледовому спуску к самому краю.
— Пурга! Хозяин того... Грохнется сейчас... Дай ты хоть лапу, Пурга.
Собака заскребла когтями по льду и завыла в тональности «ми минор».
Глава XV
С НОВЫМ СЧАСТЬЕМ!
Заложники долго думали, как связать Толстого. А главное — чем? Мешочных веревок-завязочек не хватило бы даже на то, чтобы обвить жирный палец террориста. Не говоря уже о его «талии». Посовещались и решили оттащить пленника к автобусу и засунуть в багажник. Так, по утверждению Огурцова, обычно делали в кино.
Легко сказать — оттащить. Даже видеть Толстого было тяжело, а уж таскать его... Причем бережно таскать, нежно! Так, чтобы случайно не разбудить.
Сначала Шура и Огурцов волокли Толстого на чехлах от автобусных кресел. Затем чуть-чуть катили по снегу. Затем остановились у открытого Гошей багажника.
— Ну, дальше я, — вздохнул Огурцов. — Разойдитесь. Сколько он весит?
— Килограммов сто пятьдесят, — предположил Гоша.
— Сто семьдесят! — надбавил Миша.
— Сто шестьдесят, — сказала Оля, чтобы никому не было обидно.
— Тренер меня убьет, — пробормотал Огурцов. Сосредоточился, повздыхал полной грудью, размял кисти. И взял вес!
Вернее, швырнул его в багажник.
А Маша бросилась на шею к Огурцову:
— Я согласна! Пойдем на какую хочешь вечеринку!
— Годится! — заулыбался Огурцов и тут далеко в лесу раздался громкий взрыв.