Ничего не поделаешь, я отправился вместе с ним в Мэншенс. Оказалось, это целый квартал прелестных домиков в прекрасном состоянии. На пороге нужного нам дома, греясь на солнышке, нежился швейцар. Именно к нему и обратился Пуаро:
– Прошу прощения, не могли бы вы мне сказать, не в этом ли доме проживают миссис и мистер Робинсон?
Судя по всему, швейцар не любил тратить слов попусту и к тому же не отличался стремлением совать нос в чужие дела. Едва удостоив нас взглядом, он хмуро бросил:
– Номер четвертый. Третий этаж.
– Благодарю вас. А не скажете ли, давно ли они занимают здесь квартиру?
– Полгода.
Я в изумлении вытаращил на него глаза. Челюсть у меня отвисла. Искоса бросив взгляд на Пуаро, я заметил на его губах торжествующую ухмылку.
– Невозможно! – вскричал я. – Вы, должно быть, ошиблись.
– Полгода.
– Вы уверены? Эта леди, о которой я говорю, – высокая, довольно привлекательная, с прелестными золотисто-каштановыми волосами…
– Она самая, – бросил швейцар. – Въехала на Михайлов день[5], точно. Как раз шесть месяцев назад.
Похоже, он тут же потерял интерес к разговору и не спеша побрел в холл. Я вслед за Пуаро вышел на улицу.
– Ну так как, Гастингс? – ехидно спросил мой маленький приятель. – Что вы теперь скажете, друг мой? По-прежнему будете утверждать, что красавицы всегда говорят правду?
Я предпочел промолчать.
Прежде чем я успел спросить, что он намерен предпринять и куда мы идем, Пуаро повернулся и зашагал по Бромптон-роуд.
– К агентам по найму, – ответил он на мой невысказанный вопрос. – У меня вдруг появилось сильнейшее желание подыскать себе квартирку в Монтегю-Мэншенс. Если не ошибаюсь, очень скоро здесь должно произойти нечто крайне интересное.
На этот раз счастье улыбнулось нам. Квартира номер 8, на пятом этаже, с мебелью, сдавалась за десять гиней в неделю. Пуаро тут же снял ее на месяц. Снова оказавшись на улице, он решительно пресек все мои попытки возмутиться:
– Да ведь я купаюсь в деньгах, Гастингс! Почему я не могу позволить себе эту маленькую прихоть? А кстати, друг мой, есть у вас револьвер?
– Да… где-то есть, – слегка опешив от неожиданности, ответил я. – Неужели вы думаете…
– Что он нам понадобится? Что ж, вполне возможно. Судя по вашему лицу, это вам по душе. Романтика и приключения – ваша стихия, Гастингс!
Утро следующего дня застало нас уже на новом месте. Меблировано наше гнездышко было просто очаровательно. Да и расположение комнат – точь-в-точь как у Робинсонов. Обе квартиры располагались одна над другой, только наша – на два этажа выше.
Следующим днем после нашего переезда было воскресенье. Время уже перевалило за полдень, когда Пуаро, встрепенувшись, вдруг распахнул дверь и сердитым шепотом подозвал меня к себе. Где-то внизу под нами хлопнула дверь.
– Гляньте-ка вниз, Гастингс… туда, в пролет. Это и есть ваши знакомые? Только, умоляю, не высовывайтесь вы так, не то вас заметят!
Я свесился через перила.
– Да, это они, – прошептал я взволнованно.
– Отлично. Давайте немного подождем.
Примерно через полчаса на лестничной площадке появилась крикливо и пестро одетая молодая женщина. Испустив удовлетворенный вздох, Пуаро на цыпочках прокрался обратно в квартиру.
– Чудесно. Сначала ушли хозяин с хозяйкой, а теперь вслед за ними и горничная. Стало быть, квартира сейчас пуста.
– Что вы затеяли? – предчувствуя недоброе, встревожился я.
Не обращая на меня ни малейшего внимания, Пуаро рысцой поспешил на кухню и дернул за веревку угольного лифта-подъемника.
– Вот так мы и спустимся, словно мешки с мусором, – с самым жизнерадостным видом пояснил он, – и ни одна живая душа нас не заметит! Как это водится у вас в Англии – воскресный концерт, воскресный «выход в свет» и, наконец, сладкий послеобеденный сон после воскресного ростбифа, – все это позволит мне без помех заняться своими делами! Прошу вас, друг мой!
Он без колебаний шагнул на грубо сколоченную деревянную платформу. Помявшись, я последовал за ним, впрочем, без особого энтузиазма.
– Мы что же, собираемся проникнуть в чужую квартиру? – спросил я. Эта затея Пуаро нравилась мне все меньше и меньше.
Нельзя сказать, чтобы ответ Пуаро очень меня обнадежил.
– Ну, скажем так – не сегодня, – буркнул он.
Потянув за веревку, мы медленно опускались все ниже и ниже, пока не оказались на уровне третьего этажа. Я услышал, как с губ Пуаро сорвалось довольное восклицание – деревянная дверца, ведущая в кухню, оказалась не заперта.