— Ужинать, пошли ужинать, — торопил он, похлопывая нас, сразу двоих, по плечу.
Мы прошли в маленькую комнатку, удивительно похожую на комнаты для инженерно-технических работников в наших заводских столовых. Те же покрытые скатертями небольшие столики, та же занавеска, прикрывающая широкое окно, ведущее в кухню. Народу было немного, лишь за некоторыми столиками сидели несколько мужчин, одетых в костюмы темных тонов.
— Ты хоть объясни, что это за клуб, — шепотом попросили мы Мигуэля, как только уселись за столик. — При чем здесь пятьдесят?
— «Синквенто» — клуб пятидесяти, — спокойно пояснил Мигуэль. — В нем ровно пятьдесят членов, но самые богатые, одни миллионеры.
Я насторожился: добыча была близка. Вот он, счастливый случай увидеть миллионера! Вот оно, исполнение детского желания. Не один миллионер, а сразу пятьдесят! Еще боясь верить этому, я осторожно переспросил Мигуэля:
— Здесь что же, только одни миллионеры?
— Конечно. Сюда принимают самых богатых людей Аргентины.
— Поздравляю, Мигуэль, — засмеялся Пауль. — Значит, и ты стал миллионером?
— Ну, зачем, — скромничал аргентинец. — Я что, я пролетарий! Меня приняли как знаменитость. Знаешь, как просили: «Пожалуйста, дон Мигуэль, это для нас будет большая честь!»
Иного мы, конечно, и не ожидали: как иначе могли обращаться с Мигуэлем в Аргентине!
— И что вы тут делаете? — спросил Пауль.
— Отдыхаем, беседуем. Играем в бридж. А сейчас будем ужинать; — переменил тему разговора Мигуэль, когда к столику приблизился официант. — Что хотите кушать — выбирайте сами, только третье я уже заказал на свой вкус.
Помня печальный опыт прошлых лет, мы уже не взяли лягушачьи лапки, зато ветчина с дыней и жареное седло дикой козочки послужили нам роскошным ужином. Вскоре мы с аппетитом уничтожали вкусные блюда, только мое сердце было неспокойно Все еще не веря, я пытливо посматривал по сторонам и, наклонившись над тарелкой, внимательно изучал миллионеров, подмечая и запоминая все: как они одеты, как себя ведут, что едят.
Наши соседи носили скромные, даже более чем скромные костюмы, причем не лучшего качества. И питались они не по-миллионерски: у иных на столе стоял стакан молока, у некоторых кофе и один-два небольших бутерброда. Посторонний мог подумать, что только мы в этой комнате миллионеры — столь роскошен был наш стол по сравнению с остальными. Я не заметил у миллионеров ни ваныкинского разгула, ни монте-кристовской щедрости. Когда я впоследствии раздумывал, почему так, то нашел только один ответ: это усвоенная с детских лет привычка обязательно экономить на всем.
— А ты не ошибаешься, Мигуэль? — тихо спросил я своего коллегу. — Это действительно миллионеры?
— Что за вопрос! Вот этот, например, — показал он на высокого, начинающего лысеть блондина с большим носом и зелеными глазами на темно-желтом, щедро покрытом веснушками лице, — крупнейший торговец аргентинским мясом. Имеет гешефты и в Штатах и во многих странах Европы. Один из самых богатых людей Аргентины. Дай нам бог всем троим иметь половину его денег!
Может быть, услыхав, что мы о нем говорим, блондин вдруг спросил густым басом:
— Вы говорите по-русски?
Его произношение было забавным: он как-то отделял один слог от другого, особенно в слове «го-во-ри-те». Мы и ранее замечали эту особенность в речи всех русских, давно не бывавших на родине.
Мигуэль пригласил блондина к нам, и он пересел за наш столик, прихватив с собой бутерброды и стакан кофе. Я исподволь рассматривал нового соседа. Простенькое обручальное кольцо, недорогие часы на руке. Даже бриллиантовой запонки в галстуке, которую я в детстве почему-то считал обязательной принадлежностью каждого миллионера, и той не было.
Мы разговорились.
— Вы давно из России? — спросил блондин.
— Два месяца. А вы?
— Сорок лет. Еще мальчишкой был.
— И с тех пор никогда не бывали в Москве?
— Нет. Очень хочется поехать, но нет времени. Не могу оставить дело.
— Приходите завтра на вечер русских шахматистов, — пригласил его Мигуэль.
— Не могу, к сожалению. Еду в Нью-Йорк. Большой гешефт — заключать договор на поставку машин.
— А разве в вашей стране их не производят? — спросил я.
— Нет. Значительно дешевле покупать автомобили в Нью-Йорке. Вообще я считаю, если мы не допустим иностранный капитал в Аргентину, наше дело будет плохо.