Действительно, Венеция — явление исключительное и единственное в мире. Безвестные труженики воздвигли прямо в море в четырех километрах от берега оригинальный и красивый город. Более ста островков различных форм и размеров связаны в единый городской ансамбль бесконечными горбатыми мостиками, перекинутыми через каналы, Фантазия лучших художников Возрождения создала на этих островах ценнейшие образцы архитектуры. Купола соборов расписаны в несколько красок; дворцы так щедро усеяны резными узорами, что кажется, будто архитекторы кружевами завесили их фасады; маленькие площади миниатюрностью и удобством напоминают обжитые комнаты. Недаром, Наполеон и главную площадь города — одетую в гранит площадь Святого Марка — назвал «самой большой гостиной Европы». В этом городе нет ни автомобилей, ни извозчиков, ни велосипедистов; здесь можно только ходить пешком или плыть по каналам.
Когда-то неприступная крепость-владыка, Венеция ныне переживает период упадка и увядания; милый город с каждым днем становится дряхлее и неряшливее, его красоты теряются в соседстве с теснотой, грязью и зловонием. Когда Буланов, гуляя с товарищами по тесной улочке Венеции, чему-то удивившись, взмахнул руками, он чуть не разбил витрины сразу на двух противоположных сторонах.
Много опасностей подстерегало друзей во время прогулки. Сперва попали они в кучу мусора, брошенного посреди полутемной мостовой, потом угодили под холодный душ, капавший с мокрого белья, развешанного поперек улицы. Вдруг мимо них сверху со свистом пронеслась огромная корзина — это из верхнего этажа ленивая хозяйка опустила на веревке тару продавцу овощей.
Неожиданно они зашли в тупик и резко повернули обратно. Шедший за ними мужчина средних лет остановился у витрины и стал разглядывать выставленные товары. Полчаса спустя, уже в другом конце города, Сергей вновь заметил его темно-серый пиджак. Сомнений быть не могло: человек следовал за ними.
— Шпик, — тихо сказал Сергей товарищам, кивнув головой в сторону итальянца.
Сыщик был одет как большинство венецианцев; его простой и дешевый костюм не бросался в глаза. Светлая летняя сорочка без галстука и модные ботинки с плоскими срезанными носами были такие же, как у тысяч других итальянцев. И продолговатое, загорелое лицо и аккуратно причесанные жгуче-черные волосы ничуть не выделяли его среди остальных, зато темные, маленькие, близко поставленные глаза запоминались сразу. Пронырливые, вечно бегающие, они не просто смотрели, а все время за чем-то следили, что-то настороженно и пытливо высматривали.
То, что их преследует сыщик, удивило друзей.
— Нас так хорошо встретили — и вдруг шпик! Это же нелогично, — первым выразил общее недоумение Михалев.
Тридцать лет из своих сорока Михалев отдал изучению математики с ее непреложными законами. Наряду с огромной эрудицией в своей области знаний талантливый математик сумел сохранить трогательные черты детской наивности. Друзья любили подшутить над Михалевым, озадачить его какой-нибудь выдумкой. Михалев простодушно верил их рассказам, принимал за чистую монету, долго обдумывал и обсуждал. Особенно любил разыгрывать Михалева его друг, журналист Сергей Буланов. К всеобщему удовольствию, он вдруг принимался рассказывать Михалеву какие-нибудь небылицы; при этом лицо Сергея сохраняло полную невозмутимость, и лишь морщинки, лучами сходившиеся в уголках карих, с монгольским разрезом глаз да иногда вздрагивающие уголки губ выдавали затаенную усмешку.
— Ясно, почему шпик, — не удержался и теперь Сергей. — Вы же читали вчерашнюю газету. В Милане ограбили банк.
— Ха, выдумщик! — засмеялся Михалев и так отмахнулся от Сергея, что тот понял: пересолил, не прошло.
— Все-таки почему же так, Петр Иванович? — обратился Михалев к руководителю. — Такая встреча, банкеты, речи, выражение дружбы. И вот тебе!
— Еще неясно, кто его послал. Посмотрим, — успокаивал друзей Петр Иванович. Старший по возрасту, он всегда говорил спокойным тоном, и к его доводам внимательно прислушивались.
— Чего тут неясного! — воскликнул Женя Барский. Совсем еще юное лицо его с правильными тонкими чертами выражало в этот момент одновременно многие чувства: и желание доказать свою правоту, и горячность, и удивление. — В Канаде у нас тоже так было: куда ни поедем, в каждом городе за нами полицейский. Специально нас охранял, вежливый такой, корректный.
— Раз у вас в Канаде так было, так будет и у нас в Италии, — развел руками Сергей. (Женя о странах, где бывал, всегда говорил: «у нас в Швеции», «у нас во Франции», и это неизменно вызывало усмешку у Сергея).