Пока присяжные совещаются, мы с Эриком отсиживаемся в конференц-зале. Он приносит из кошерной кулинарии сэндвичи с солониной, и мы молча жуем.
– Спасибо, – говорю я наконец.
Он пожимает плечами.
– Я тоже проголодался.
– Спасибо за то, что защищал меня.
Эрик качает головой.
– Вы не меня благодарите…
Я откусываю еще один кусок.
– Я рассчитываю на тебя. Присматривай за ней.
Он опускает глаза и вдруг откладывает сэндвич в сторону.
– Эндрю, – отвечает он, – мне кажется, это ей придется присматривать за мной.
На оглашение приговора нас вызывают через неполных три часа. Я всматриваюсь в лица входящих присяжных, но не могу считать с них ни одной эмоции. Взгляда моего они избегают. Что это значит: им меня жалко? Или они чувствуют себя виноватыми?
– Подсудимый, встаньте, пожалуйста.
Я вряд ли когда-нибудь столь остро ощущал свой возраст. Опираясь на Эрика, я, хотя и стараюсь выглядеть сильным, встаю с большим трудом. Не в силах больше терпеть, я оборачиваюсь и смотрю на Делию. Ее лицо становится фокальной точкой, а окружающий мир разбивается вдребезги.
– Вы приняли решение? – спрашивает судья.
Рыжая кудрявая женщина кивает.
– Да, Ваша честь.
– Огласите его, пожалуйста.
– В деле «Штат Аризона против Эндрю Хопкинса» мы признаем подсудимого невиновным.
Я смутно понимаю, что Эрик сейчас ликует, что Крис Хэмилтон похлопывает нас по спинам, но мне не хватает воздуха. В следующий момент Делия заключает меня в объятия и прижимается щекой к моей груди. Я крепко обнимаю ее в ответ и вспоминаю слова Эрика, сказанные сразу после заключительной речи. «Это не настоящая линия защиты, – пробормотал он, – но порой приходится довольствоваться малым».
И порой все получается.
Журналисты устраивают потасовку, состязаясь за право первым получить комментарии от Эрика. Толпа расступается, давая дорогу Эмме Вассерштайн. Та пожимает руку Эрику, потом Крису и возвращает Эрику его портфель. И когда она это делает, то на миг замирает и шепчет слова, предназначенные лишь мне одному:
– Мистер Хопкинс, я бы на вашем месте поступила точно так же.
Фиц
Я как раз ищу черный ход, чтобы мы смогли ускользнуть незамеченными, когда Делил налетает на меня с объятиями. Я еще не привык к этому. Все здравые мысли и рациональные решения тотчас выветриваются из моей головы, и я просто наслаждаюсь ее теплом.
– Поздравляю! – бормочу я, и ее волосы щекочут мне губы.
– Я хочу сказать Софи! Хочу сказать ей – и сразу же поехать в аэропорт, сесть на первый самолет в Нью-Гэмпшир.
«А что будет дальше?» – думаю я. Делия, окрыленная победой, совсем забыла о проблемах, которые тянут ее к земле. Приятно, конечно, что твой дом не задело атомным взрывом, но придется еще довольно долго очищать двор от обломков.
Как показало время, я не хочу писать историю ее жизни. Я хочу сделать из ее жизни бесконечный сериал.
– Перестань думать, – повторяет Делия совет, который я же дал ей когда-то.
Лучась от счастья, она целует меня – и тут из-за угла выходит Эрик. Она его не видит, эта часть коридора открыта только мне, но, услышав его голос, выпускает меня из объятий.
– Вот оно как, – тихо говорит он, переводя взгляд с Делии на меня. – А я вас искал. Я… – Он качает головой и отворачивается.
– Никуда не уходи! – велю я Делии и бегу за Эриком.
Он останавливается, но по-прежнему стоит ко мне спиной.
– Давай поговорим.
Эрик опускается на корточки. Я присаживаюсь рядом. Язык у меня подвешен неплохо, но сейчас я не могу подобрать ни единого верного слова.
– Я попробую угадать, – начинает Эрик. – Вы не думали, что так получится.
– Ни хрена себе «не думали»! Да я только об этом и думал с тех пор, как вы начали встречаться.
Эрик удивленно смотрит на меня, и вдруг его разбирает нервный смех.
– Я знаю.
– Ты знал?
– Боже мой, Фиц, да твои чувства скрыть сложнее, чем последствия Хиросимы. – Он тяжело вздыхает. – По крайней мере дело я выиграл.
Я смотрю в пол.
– Я, кстати, не думал, что так получится.
– Надо бы хорошенько тебе врезать…
– Попробуй.
– Ага, – кивает Эрик. – Попробую. – Он смотрит мне в глаза. – Если я сам не могу о ней позаботиться, пускай это будешь ты. – Он умолкает, а когда заговаривает снова, голос его словно набухает надеждой. – Я завяжу! – клянется он. – Раз и навсегда!
– Я был бы счастлив.
Эрик все равно останется с нами. Возможно, мы будем видеться реже; возможно, мы будем жить в разных районах города; возможно, какое-то время мы не будем видеться вовсе. Но мы – троица, и никто из нас не согласится расторгнуть этот союз.
На лоб ему падает непослушная прядь, губы расплываются в усмешке.
– Ты уж поосторожнее, – говорит он. – А то я поднаторел в вопросах похищений.
Мы сидим еще какое-то время, хотя сказать больше нечего. Это для меня в новинку – говорить молча, на языке сердца. Я запомню слова Эрика, хотя он не произносит ни слова. Запомню и передам ей.
Делия
В зале суда остается лишь один человек, не готовый к натиску журналистов. Моя мать, сжав руки, стоит в конце прохода.
– Делия, – говорит она, – я очень за тебя рада.
Замерев всего в футе от нее, я не знаю, что ответить.
– Теперь ты, наверное, полетишь домой, – улыбается она. – Я надеюсь, мы будем поддерживать связь. Может, ты когда-нибудь меня навестишь. Мы всегда тебе рады.